было прервано неожиданно в тот момент, когда стрела, пущенная Артуром, приземлилась возле высокой сосны и воткнулась в мокрый мох.
– Не стре-еляйте, пожалуйста! – послышался робкий блеющий писк, раздавшийся откуда-то из леса. Господин Шандонэ замолк на полуслове, так и оставшись стоять с широко разинутым ртом. Остальные с удивлением перевели взгляд от неблаговидной гримасы учителя на источник подозрительного звука: из пролеска, размашисто шагая, вышел Азор. Артур выдохнул. Это можно было предвидеть. Ах, как жаль, что он не успел ничем помочь Жабе… Эта благочестивая мысль замерла, так и не оформившись окончательно, ибо вслед за благообразным брюнетом на свет вылез и сам Четверка.
Ребята были полностью измазаны в болотной жиже, словно им обоим пришла в голову одна и та же абсурдная мысль – принять грязевые ванны. Но погода совсем не располагала к подобным курортным процедурам, а жалкие лица беглецов выдавали такой искренний испуг, что мысль об их праздном времяпрепровождении сразу решительно отбрасывалась, и на смену ей приходили размышления совсем иного толка. Артур почувствовал, как от страха у него сжалось сердце, а ладони похолодели. Судьба его в некотором смысле зависела теперь от слов этих двоих; выдадут ли его, расскажут ли, что он тоже хотел бежать? Наверное, лицо его покрыла неестественная бледность, раз Оделян с подозрением покосилась в его сторону. Впрочем, справедливого гнева владычицы топей Артур боялся меньше всего на свете, на самом деле его страшила встреча с Духом Доргейма, или же с Тенью – если набраться смелости и называть вещи своими именами.
Беглецы нерешительно приблизились к тренирующимся и встали напротив них, как бы отдавая себя на их суд. Оба выглядели виноватыми и растерянными, казалось, они не предполагают, что делать дальше.
Оделян, оправившись от удивления, выступила вперед и грозно воззрилась на провинившихся.
– Где. Вы. Были? – с убийственной отчетливостью проговорила она в полной тишине. Азор уныло переглянулся с Жабой и сделал нерешительный шажок в сторону Оделян. Артур отметил, что у того расцарапана щека, и с нее свисает почерневшая кожица, будто кто-то когтями драл ему лицо.
– Госпожа Лян, я бы хотел признаться кое в чем. Вернее, мы оба хотим признаться, – своим приятным звучным голосом начал незадачливый беглец. Клипсянин напрягся всем телом.
– Говори, – вполне благосклонно вымолвила Одди, чуть наклонив свою прекрасную голову. Никто не усмотрел никакого противоречия в том факте, что провинившийся обратился к девушке напрямую, а не к учителю; ведь, исходя из иерархии Доргейма, именно она была здесь главной.
Азор, запинаясь, продолжил:
– Ни для кого не загадка, что я нахожусь в Доргейме уже очень долго. Я отлично знаю здешние края и вполне привык к болотам. Еще в самом начале заточения мне пришла в голову интересная мысль – а что если попробовать извлечь некоторую выгоду из моего пребывания здесь?
– Это разве как-то относится