неохотно и еле слышно передразнил:
– Это королевская тайна.
***
Густой лес шумел пениями птиц, обнажал кроны деревьев, пропускал еле теплые солнечные лучи прямо к влажной земле. Приходилось пробираться через осоку, обходить заросшие старым мхом пни и переступать муравьиные дорожки. Идя по лесу, и настороженно смотрев по сторонам, Омиас пытался себя успокоить счетом деревьев.
И хоть он понимал, что в безопасности, фантазия, подпитанная легендами из королевской библиотеки, не давала покоя. Каждый кривой сучок и неподвижный куст в тени деревьев внушал всякое, что было начерчено углем где-то на берестовых страницах сказаний да историй. Но это же все сказки, чтобы никто не ходил в лес за оградой?
Кроме волков. На брусках и страницах они всегда были нарисованы красочно, не как остальные звери – обычной черничной краской. Их округленные глаза, огромное тело со стоячей дыбом шерстью и оскал, были каноном в эльфийской истории переселенцев. Страшнее осознавать, что весь этот кошмар был и остается правдой. Что половина эльфийского народа была съедена ими. Без причины.
Омиаса мучили мысли о том, как же тяжело и горько далось путешествие сквозь непроходимые чащи, да заросли. И на что народ надеялся, когда покидал свой дом? Многие гибли от ран, болезней, тонули в болоте и были похищены птицами, словно мыши. Но борьба была не напрасна. Ведь после того, как эльфы смогли отгородиться от этих чудовищ, спрятавшись за густым и высоким кольцом колючего шиповника, многие даже позабыли какого оно, на другой стороне. Насколько там жутко и мрачно. Лишь охотники и королевская разведка бывали в уже «диких» лесах. Но что будет, если это произойдет снова, и волки вновь найдут беззащитных эльфов. Можно ли надеяться в этом случае на корги? Да и как можно на них полагаться, если все жители недоверчиво смотрят в их сторону. «Они же потомки волков, да хитрые, как лисы» – пронеслась услышанная от кого-то фраза в голове хрониста.
Выйдя на еле заметную тропинку, протоптанную каким-то животным, Омиас снял капюшон и шумно выдохнул. Он прошел ровно половину и уже чувствовал усталость, легкое покалывание в ногах и липкую от пота одежду. Откинув голову назад, он закрыл глаза, и хотел было перевести дух, но что-то зашуршало сбоку. Не двигаясь, хронист медленно повернулся и посмотрел в высокую траву. Она росла плотно, верхушки осоки покачивались, меняя друг друга. Ничего не было видно. Тогда он осторожно взял с земли ветку и, осмелившись стал раздвигать потускневшие зеленые стебли. В ту же секунду из нее показались большие стеклянные глаза лягушки. Омиас отпрянул, чуть ли не вскрикнув, а земноводное, не меняя положение, одним прыжком перепрыгнула эльфа и скрылась за его спиной в другой траве. Уняв страх в груди и посчитав еще пару деревьев, хронист вступил на еловую землю, куда не попадало солнце, не росло травы, лишь разбросанные шишки да иголки, которые могли с легкостью продырявить обувь.
– С дороги!
Крик появился со спины и Омиас в последнюю секунду успел прыгнуть в сторону. Не удержав равновесия, он упал на живот и тут же повернулся. Мимо