Но ничего не произошло.
– Я и не знал, что корги бывают пугливыми, – задумчиво произнес хронист.
– У каждого такого зверя свой характер, как и у нас. – ответил Корицик каким-то чересчур ласковым голосом и продолжил, – Я не могу тебе помочь. Точнее выбить эту дурь из твоей головы, что ты наплел мне.
– Ты о чем? – Омиас нахмурился.
– Об истории… Все было совсем не так.
Омиас сначала хотел возразить, да обругать Корицика, ведь, как он смеет говорить про хрониста, что тот не знает истории народа. Того, кто занимался ей с самого детства, но вместо бурлящих мыслей, он с выдохом произнес:
– Тогда, в чем я не прав?
– Тут я тебе не помощник, мне было тогда лет десять от роду, – Корицик вновь залез на корги и протянул руку Омиасу, – но я знаю одну эльфийку, которая не только жила в северном королевстве, но и воспитала меня. Она возможно поможет.
Омиас, на секунду задумался, а затем, схватившись за запястье всадника, со всей силы оттолкнулся от земли и через пару нелепых попыток, оказался на мягкой спине пса. Запах шерсти усилился. Ноги утонули в ней и тут же нагрелись.
По правде, Омиас часто представлял какого это – сидеть верхом на таком могучем звере. Но все его ожидания испарились. Оказавшись выше на несколько локтей, эльф почувствовал будто туман овладел его разумом. Все вокруг выглядело как-то по-другому, но не пугало, а наоборот, притягивало, будто это место было заготовлено для него самой судьбой.
– Только шагом, не разгоняйся! – тихо, но твердо произнес он, пытаясь ухватится за скользкую шерсть.
– Если только будешь молчать, – Корицик усмехнулся и достав трубку снова закурил, отчего Омиас закашлял.
Они тронулись с места и хронист, чуть не упав назад, сжался всем телом в мягкую шерсть.
– Это твоя мать? Что жила на севере?
Корицик выдохнул дым:
– Это моя названная тетка. И она очень любит гостей. Так что, с ней тебе явно не будет скучно общаться.
– Как это, названная?
– Когда эльфы бежали от волков, много детей остались сиротами. Вот и меня приютили.
Они направились вдоль еле заметной тропки, в сторону поселения. Тут хронист опомнился:
– А как же работа? Разве вам не надо…
– Ты обещал молчать, – напомнил Корицик и Омиас поджал губы.
Всю дорогу всадник пытался сдержать Дичку от рыси да скачков. Она то упрямо подбирала палки с тропки, то мотала головой. В какой-то момент Омиас даже успел расслабиться и попытаться ощутить, как движется зверь. Но хватало его не надолго. Боясь сделать лишние движения, он был похож на деревянную бочку.
– А ну! – пригрозил Корицик псу, который не унимаясь, играл с палкой. Непонятное было зрелище. Поводья совсем не сжимали челюсть, а свободно болтались на вытянутой морде, но почему-то зверь слушался.
– Как она понимает тебя? – спросил Омиас.
Корицик, покачиваясь из стороны в сторону, долго не отвечал, то ли не хотел, то ли подбирал слова.
– Воспитание, – отозвался вдруг и замолк.
«Воспитание» –