и восстанавливал все в памяти. Брата вспомнил, которого уже сорок с лишним лет нет, и пруд и воздух – все вспомнил.
– А не знаете ли вы Анну, – спрашиваю я у женщины, вышедшей на крыльцо, – Анну, которая когда-то здесь жила.
– Анну Тимофеевну? – переспрашивает меня женщина.
– Может быть, – пожимаю плечами и добавляю, – она с отцом жила, как его звали, не помню, но у него была длинная седая борода.
– Это дед Тимофей, а дочь его, Анна Тимофеевна, – улыбается и весело отвечает женщина, – она теперь на той стороне улицы живет и показывает мне ее дом.
На мое удивление, Анна сразу меня вспомнила.
– Кто же у вас родился тогда? – спросил я осторожно.
– Две дочери, близняшки.
И тут же достала фотографии, и дочерей, и внуков, и правнуков. Из фотографий я узнал, что старшая дочь Светлана Григорьевна окончила медицинское училище и уехала к отцу в Москву, работает там медсестрой в больнице, а младшие Надежда Фроловна и Любовь Фроловна трудятся на ткацкой фабрике в Иваново, на доске почета их фотографии висят, как передовиков производства.
Как же мне хотелось спросить, а знал ли Фрол, что у него есть дочери. Но Анна, как-то легко, будто я спросил ее об этом, угадала мои мысли.
– Девочки никогда ничего не знали о своем отце. Я им никогда не рассказывала о Фроле. Сначала спрашивали, хотели знать, кто их отец, а потом выросли и все сами поняли.
– Я ведь, Анна Тимофеевна, в одной роте с Фролом служил и, так сказать, догадывался…
– А я это еще тогда поняла – хитро улыбнулась Анна и продолжила, – я тогда, грешным делом, подумала, специально у нас на ночь остановились, чтобы все разведать да потом Фролу рассказать, но на утро, когда вы снова в часть поехали, поняла, что ошиблась.
Домой я возвращался на поезде и всю дорогу думал о том, как непредсказуемы наши, человеческие жизни. Уже из дома я позвонил Николаю, чтобы рассказать эту необычную историю. Трубку подняла незнакомая мне женщина, спросила мое имя и сообщила, что Николая уже неделю, как похоронили. Я положил трубку и вспомнил почему-то не Николая, у которого и внуки, и правнуки, а Фрола. У него ведь тоже были и внуки, и правнуки, о существовании которых он не знал.
В любви с надеждой
На войну Матвей пошел добровольцем.
– Что ж ты у меня такой никчемный! Ну, куда? – говорила ему жена, провожая на фронт, – ты даже за себя постоять не можешь, а туда же… ведь можешь не ходить! Только заикнись, тут же бронь получишь. Или вон, погляди, как умные люди делают: всех образованных на курсы учиться отправляют. А ты? Да с твоей-то специальностью, только в штабе и воевать. Детей наделал, и на войну… под пули лезешь… На кого их бросаешь? А я…? Меня на кого оставляешь?
Прижал Матвей жену к себе, крепко-крепко, а что сказать, не находит…
– Да никуда я не лезу… – произнес почти шепотом, – но не могу я вот так… Потом меня спросят: где ты был, где воевал?