для него уже не наступит, – останавливаюсь в задумчивости от внезапного осознания. – Мы были знакомы всю мою жизнь. Но я никогда не интересовалась им и тем, что он делает. Наверно поэтому отец поручил мне познакомиться с вами и познакомить вас со всем здесь. Чтобы я подумала… – замолкаю, чувствуя неловкость Каца, – над разными вещами. Теперь должно быть иначе.
Прочищаю горло и меняю тему:
– Пойдёмте, мистер Кац, нам наверх.
В полном молчании входим в центральное здание и по лестнице поднимаемся на второй этаж. Чтобы отвлечься, сканирую Эфириумом обеденный зал. Очевидно, мы приехали между пересменкой бригад, потому что людей ощущаю совсем немного.
Вымыв руки, проходим в просторное помещение. У раздачи никого, и заняты всего столов десять. Отлично. Берём, что нужно, и, здороваясь со встречными, проходим в пустующий конец зала. Спиной ощущаю всеобщий интерес к новому лицу. Моё же появление никого не удивляет, и это как-то досадно.
– Вы им уже нравитесь, – киваю на людей, сидящих за большим столом неподалёку.
– Почему вы так решили? – выгнув бровь, Айрис хмурится.
– Просто знаю. К тому же отец не приглашает работать в своё имение плохих людей. А в людях он разбирается лучше, чем в чём бы то ни было.
Мистер Кац неопределённо мычит, опустив глаза в тарелку. Ощущаю, как в нём расцветает знакомое чувство вины за неоправданные ожидания. И, кажется, я знаю, за какие именно:
– Мне тоже трудно общаться с людьми. Но если отец выбрал вас, значит, вы подходите ему на сто процентов.
– Спасибо, – управляющий благодарно улыбается, но задумчивость никуда не девается. – Признаться, я вас представлял иначе и беспокоился, что мы не поладим.
– Меня никогда не заботило, как я выгляжу в чужих глазах, поэтому я всегда вела себя, как хотела. За редким исключением. Но мне приятно осознавать, что кто-то считает меня лучше, чем обо мне говорят.
– Вы знаете, что о вас говорят?
– Конечно. Меня считают заносчивой ботанкой, горделивой богачкой и, вообще, крайне неприятной особой.
– Неприятной? – Кац искренне удивляется. – Отчего же?
– Потому что эрудиция, самоуважение и собственное мнение, коими я обладаю, не вписываются в рамки управляемого общества. Я не терплю ложь и лизоблюдство. А правду в лицо мало кто хочет слышать, – морщусь от воспоминания, когда за прямоту Маркус обозвал меня танком в пуленепробиваемой броне. Было обидно.
– Мой брат намного лучше ладит с окружающими.
– А где ваш брат? – управляющий оживляется и доедает второе блюдо с бо́льшим аппетитом, чем в начале обеда.
Я же бесцельно ковыряюсь в салате, чтобы чем-то занять руки.
– Не знаю. Где-то на плантациях. Отец отправил его контролировать сбор фруктов, но уверена, он занят чем-то другим. Для него руководить слишком скучно.
– Я полагал, вас с детства обучали править, управлять.
– Да, –