они не веруют в папу, не умеют молиться, поют во время службы и вообще не причащаются», – ворчала няня Фресия всякий раз, когда наступала очередь Соммерсов устраивать воскресную службу. Тодд подготовился к выступлению: он собирался начать с Исхода евреев из Египта, а потом быстро перевести речь на состояние иммигрантов, которые, подобно библейским иудеям, вынуждены приспосабливаться к жизни в чужих краях, но Джереми Соммерс в начале собрания представил его как миссионера и попросил рассказать об индейцах с Огненной Земли. Джейкоб Тодд не знал в точности, где находится эта земля, не знал, откуда у нее столь волнующее название, но сумел до слез растрогать слушателей историей о трех дикарях, которых британский капитан изловил, чтобы отвезти в Англию. И вот, меньше чем за три года (рассказывал Тодд), эти несчастные, привыкшие жить голышом среди льдов и питаться человеческим мясом, уже носили пристойную одежду, превратились в добрых христиан и усвоили приличное обхождение; они даже не гнушались английской едой. Правда, Тодд не стал добавлять, что, как только индейцев вернули на родину, они тотчас же вернулись к своим прежним привычкам, как будто в их жизни не было ни Англии, ни Слова Божьего. По предложению Джереми Соммерса тотчас же был организован сбор средств на распространение истинной веры, и дело пошло так успешно, что уже на следующий день Джейкоб Тодд смог открыть счет в филиале лондонского банка в Вальпараисо. Счет еженедельно пополнялся пожертвованиями чилийских протестантов, сумма росла несмотря даже на частые списания по инициативе Тодда, который пользовался счетом для покрытия собственных расходов, когда ему не хватало ренты. Чем больше поступало денег, тем круче громоздились препятствия и предлоги, по которым евангелическая миссия откладывалась. Так прошло два года.
Джейкоб Тодд обустроился в Вальпараисо и в итоге стал чувствовать себя как дома, словно там и родился. У чилийцев и англичан обнаружились кое-какие общие черты: любые дела решались через посредников и доверенных лиц; все были до нелепости привязаны к традициям, национальным символам и привычному ходу вещей; все почитали себя индивидуалистами и врагами показухи, которая считалась уделом выскочек; чилийцы, как и англичане, казались любезными и сдержанными, но были способны на жестокие поступки. Однако, в отличие от англичан, здешние жители чурались эксцентричности и ничего так не боялись, как оказаться в смешном положении. «Если бы я еще и правильно говорил по-испански, здесь был бы мой дом», – думал Джейкоб Тодд. Он проживал на пансионе у английской вдовы, кошатницы и хлебосолки, – ее пирожки славились на весь порт. Тодд спал с четырьмя котами на постели (это была его лучшая компания за всю жизнь) и каждое утро завтракал восхитительными пирожками. Он поддерживал отношения с чилийцами разных званий, от самых бедных, которых встречал, бродя по кварталам, прилегавшим к порту, до представителей высшего общества. Джереми Соммерс представил Тодда в клубе «Уньон», и его приняли в