озадаченного предпринимателя, Понизов бросился догонять истомившихся эстонцев.
В архиве психбольницы, отгородившись барьером, хмурая высохшая старуха – архивистка Маргарита Феоктистовна Кайдалова – неприязненно приглядывала за эстонцами, листавшими в сторонке архивное дело Константина Пятса. То и дело доносились торжествующие, непонятные для русского слуха гортанные выкрики.
– Ишь ты, – выписки делают! – процедила она. – Дорвались!
– Что ж удивительного? Два года искали. Пол-России обшарили, – пояснил стоящий рядом Понизов. – Как же вы сразу дело-то не нашли? Неужто так затерялось?
– Команды не было, и не нашла, – без стеснения призналась Кайдалова. Остро глянула на председателя поссовета.
– А Вам, товарищ Понизов, команда поступила?
Заметила его замешательство. Тонкие старушечьи губы сошлись в злую гузку:
– То есть несанкционированно?! Знала бы, нипочем дело не выдала… Вы ведь коммунист?.. Коммунист, конечно. Иначе б на такую должность не назначили.
Понизов кивнул, с интересом ожидая дальнейшего.
– Так вот как коммунист коммунисту: вы совершаете огромную политическую ошибку. Без отмашки сверху, без ведома органов вы, по сути, выдали националистам государственную тайну.
– Эва как! – на сей раз Понизов удивился нешуточно. – В чем же государственная тайна? В том, что эстонцы нашли место, где умер их земляк? Так вы сами обязаны сообщать родственникам насчет пациентов.
Он склонился к старухе с чекистской бдительностью во взоре:
– Или у вас имеется особое указание сведения ни под каким предлогом не выдавать? А если припрут, вырвать запись и съесть на глазах у врага!
– Да, врага! – рассердилась Кайдалова. – Больно вы, нынешние молодые, легкие. Всё кузнечиками прыгаете. Так и пропрыгаете державу-то!
Эстонцы как раз вернулись к стойке.
– Мы хотим знать, где похоронен президент Пяте, – произнес Валк.
Вальк подхватил:
– Чтобы эксгумировать останки, вывезти их на родину, в республику… – Он тяжело, натруженно задышал.
– Видал, чем недальновидность оборачивается! – попеняла Кайдалова председателю поссовета. – Только палец покажи.
– …И торжественно перезахоронить. Да, – завершил длиннющую фразу Валк.
– А вот это хренушечки!
Бодрые, праздничные эстонцы осеклись.
– Вы обязаны показать могилу. Это в любой инструкции… – напомнил Вальк.
– Еще и инструкции изучили! Готовились! – уличила Кайдалова. – Могилу желаете? Нате! – повторила старуха с торжеством, скрыть которое не смогла, да и не желала. – Во-он кладбище! – Она ткнула за окно.
– Полный лес захоронений. Только ни крестов, ни плит опознавательных. И хоронили по двое-трое в гробу, в исподнем… А то и просто в простынях. Одежды, уж извините, не было. После войны-то! Может, у вас в Прибалтиках как сыр в масле катались? Вас же немцы не больно трогали. Своих-то! А у нас, извините, каждая пара кальсон на счету была. Теперь поди найди, поди отличи. Так что, ауф-видерзейн, господа хорошие!
Эстонцы,