на лице друга. Показал на Валка и Валька.
– У них еще хлеще. Оба бывшие комитетчики. Подполковники. Уволены без пенсиона. Россия бросила, Эстония не подобрала. В Эстонии сейчас вообще весело. Новое поветрие. Считают, если прежних заменить на новых, – будет по-другому. То, что меняют, – ничего, терпимо. Важно, за что и кем. У нас сейчас решается, в какую сторону страна двинется дальше.
Алекс подсел поближе, так что вчетвером они образовали полукруг.
– Понимаешь, какое дело, Коля, – доверительно объяснял Алекс. – Когда образовали Народный Фронт Эстонии, объявили, что создались исключительно для поддержки реформ в рамках СССР. Всем тут же стало ясно, что из Союза Эстония уйдет. Это как точка невозврата. Главный вопрос – кем уйдет. Обиженной и отплевывающейся от всего, что было, или доброй соседкой? В Эстонии очень много русских. Их заселили в сороковых и дальше, и они живут. Давно живут. Корнями вросли. Сейчас русские пытаются задавить эстонских сепаратистов. Завтра националисты начнут выживать русских. А память о войне? Русские, понятно, – поголовно в Красной армии. А вот среди эстонцев… Многие служили в легионах. Всё очень неоднозначно. И столкнуть меж собой – на раз. Очень, очень важно, чтоб не случилось раскола. Внутри Эстонии. Эстонии с Россией. А президент Пятс – это как раз цементирующее начало. Легенда среди эстонцев. Особенно после того, как на Западе в семидесятых опубликовали его письма из заключения, с призывом не признавать вхождение Прибалтики в СССР. Это если с правой руки заглянуть. А если с левой, – русский по матери. Православный. Ориентированный на дружбу с Россией. Понимаешь, как эта фигура сейчас важна, чтоб всех сцепить в одно целое?
Алекс говорил непривычно горячо и оттого немного путаясь. Понизов сочувственно кивал. Но думал о том, насколько некстати вся эта история ему лично. Должность в поссовете занял с перспективой на повышение. Только накануне встречался со своим покровителем – председателем райисполкома Корытько. Обговаривали совместные планы на будущее.
А Эстония – каким боком она ему? Где-то на обочине СССР и на обочине его сознания. Но среди «экспедиторов» – Алекс Тоомс, близкий друг. А друзья для Понизова – особая категория. К их просьбам всегда относился трепетно. Впрочем, успокоил себя Понизов, им же ответили в больнице, что никакого Пятса нет и не было. А на нет, как говорится, – суда нет!
Понизов склонился над селектором:
– Девочки, гляньте! Баба Лена не ушла еще?
Баба Лена, уже одетая, заглянула через порог. Завидев посторонних, перешла на «вы»:
– Вызывали, Николай Константинович?
– Баба Лен! – обратился к ней Понизов. – Ты ведь у нас до пенсии в психбольнице числилась?
– Что значит числилась? – баба Лена возмутилась. – Сорок пять лет санитаркой. Считай, с войны. Поди кто попробуй. Да еще в судебном! Еще у твоего отца поработала.
Понизов движением пальца остановил поток негодования.
– Тогда припомни, не было ли у вас среди пациентов в пятидесятые годы…
Баба Лена насмешливо присвистнула.
– А