пятого года, об аресте большевиками, о годах эстонской независимости от эмиграции, становлении эстонской государственности. И о самом больном: крахе независимой республики, – его детища. Соприкоснувшийся с неведомой ему историей Понизов не слушал – внимал.
Сколько прошло времени? На улице стемнело. Врач и пациент сидели бок о бок.
В коридоре раздались цокающие шаги. В кабинет после короткого стука вошла энергичная женщина с красивым злым лицом – заведующая судебно-психиатрическим отделением Маргарита Феоктистовна Кайдалова.
При виде ее мужчины непроизвольно отодвинулись.
– Разрешите, Константин Александрович? – хрипловато произнесла она, уже отмахав широким шагом половину кабинета. Недоброжелательным взглядом полоснула по пациенту.
– Вот вы где, номер двенадцатый? Подумала сперва, не в бега ли подался. А то, гляжу, у вас чуть ли не вольный режим.
– Я пригласил пациента Пятса, – осадил Кайдалову Понизов.
Кайдалова нахмурилась.
– Кстати, номер двенадцатый, мне передали, что вы при больных ругали качество постельного белья.
– Я не ругал качество белья. Качества там нет. Оно просто дырявое, – возразил Пятс.
– Как бы то ни было, впредь прошу с подобными замечаниями только к врачу, один на один. Если закончили, Константин Александрович, пациенту пора на ужин.
Понурясь, Пятс нащупал клюку.
– Надеюсь, не заблудитесь, – проводила его Кайдалова. – И вообще, впредь предлагаю меньше толкаться в кабинетах начальства. А больше внимания режиму.
Когда пациент вышел, Кайдалова присоединилась к застывшему у окна Понизову. Сверху оба наблюдали, как неспешно, выбрасывая клюку, будто трость, вышагивает по снегу бывший президент Эстонии.
– Заносчивый! – оценила Кайдалова. – Ишь, как ногу впечатывает. Прям на плацу.
– Гордый, – не согласился Понизов. – У него ревматизм и вены. Видите, как аккуратно ставит ступню? Чтоб никто не заметил, насколько ему больно.
– Что ж, враги тоже сильными бывают. – Кайдалова вернулась к столу. – Тем зорче и беспощадней должны быть мы, психиатры.
Постучала ноготком по бутылке, потом по часикам на руке.
– Три часа беседы с врагом? Что могут подумать, Константин Александрович?
– Вообще-то я как врач беседовал с пациентом, – возразил Понизов. Подманил ее поближе. – А что вы подумали?
– Не валяйте дурака! Мы не на трибуне. И кому как не вам знать: психиатр не врач. Психиатр – боец. А Пятс этот – матерый антисоветчик! Которому необходимо дать понять, что он не в санатории. А отбывает наказание.
– Для нас он пациент! – сорвался на крик Понизов. Но Кайдалову не поколебал ни на йоту.
– Для нас он враг! – отрезала она. – А для вас в первую очередь. И без того нехорошие разговоры о вашей мягкотелости идут. Вы подумали, почему вас до сих пор не назначили на должность? Достаточно того, что приняли на работу судимую за измену Родине.
– Побойтесь