избавляет саму горничную от неприязни со стороны гостей, придирчивых укоров хозяев и выслушивания их нудных распеканий. Ну-ка, посмотри, какая ты красавица.
Миссис Хадзис развернула треснутое зеркало, прислонённое к стене каморки, чтобы её помощница смогла разглядеть себя в полный рост. Беата вспомнила, как уже однажды любовалась в точно такое же прямоугольное зеркало в покоях герцогини, когда портной снимал с неё мерку на пошив бального платья, которого она так и не дождалась. Миссис Ллойд тогда выбрала из множества предложенных ей тканей лёгкий сатин, окрашенный в нежно-розовый цвет. Беата на мгновение представила себя в этом пышном наряде, и снова её коснулось то ощущение беззаботного счастья, когда она кружилась по просторной бальной зале под чарующие звуки скрипки Теодора Гримса.
Откуда-то сверху нетерпеливо зазвонил колокольчик. Тётка Агата подскочила с табурета и, схватив за руку Беату, поспешила на призыв хозяйки. Бледная и худая, словно восковая свеча в подсвечнике, графиня стояла на лестничной площадке и трясла своей серебряной сонеткой.
– Ты приготовила праздничные ленты? – спросила она у горничной, едва та вынырнула из-под лестницы.
– Да, госпожа! – ответила Агата, склонив голову. – Мы их погладили и сложили возле постирочной.
– Хорошо. Крепить будем позже. А пока для тебя есть другая работа. Пойдёшь со мной. – Сказав это, графиня повернулась, чтобы уйти, но тут Беата, поборов в себе робость, негромко окликнула её вопросом:
– Простите, миссис Готлиб, а чем заняться мне?
Агата тут же нервно одёрнула помощницу за рукав.
– Вымети двор, – не оборачиваясь, бросила через плечо графиня и печатным шагом направилась в коридор.
– Запомни, никогда не докучай хозяевам своими вопросами, – полушёпотом прочла нотацию горничная. – Когда им что-то понадобится, сами призовут. Моя вина, не упредила. Ступай. Да не забудь надеть уличный фартук. Этот для домашней работы. День распогодился. Высоко в небе над фиалом башни, будто невесомые пёрышки, медленно проплывали блёклые облака. Солнышко припекало по-летнему и щедро заливало своим ярким светом просторный двор Каймангрота. Только узкий клуатр, тянущийся вдоль каменной перегородки, надёжно прятался в прохладной тени. Беата опоясала себя грубым холщовым передником, вооружилась метлой и приступила к работе. Она тщательно подмела вымощенные камнем дорожки и сгребла в мешок весь сор, что оставили после себя понаехавшие с утра торговцы. Работа в её руках спорилась, впрочем, как и всегда, и уже через каких-то полчаса двор выглядел безукоризненно чистым. «Ну вот, кажется, теперь можно присесть и передохнуть, – решила Беата, снимая запылённый фартук. – Пожалуй, я это заслужила». Она устало опустилась на скамейку под старым согнувшимся дубом и подняла глаза вверх. «Наверное, он тоже устал здесь стоять, – разглядывая гладкую листву дерева, подумала Беата. – Бедный старичок, каково же ему зимой держать на своих