на край пригорка, где лежал избитый Иншунак. Послышался хруст ломающихся костей, и втроём они кубарем скатились вниз к реке и застыли в неподвижных позах .
Устроенная Нанайей бойня длилась не более минуты. Когда пал последний воин, она очнулась и, убедившись, что цель достигнута, толкнула Энси в плечо и, совершенно обессиленная, присела возле повозки. Поначалу жрец не мог ничего толком различить: несмотря на меры предосторожности, звук подействовал и на него – его чуть не лопнувшие от внутреннего давления глаза затекли кровью. Опустившись на колени, оглохший, он почти на ощупь пробрался к краю плота и подергал за руки прятавшихся в воде Малаха и Мигирапала, давая понять, чтобы они поскорее выбирались из реки. К этому времени потерявший управление плот с привязанными к нему лодками уже начало сносить к противоположному берегу.
Водяной лев
Когда обуянные ужасом и непонимающие причины мгновенной гибели такого количества хорошо обученных воинов Малах с сыном выровняли курс и с помощью Энси полностью восстановили «шатёр» для Нанайи, уже наступили сумерки. Ветер задул сильнее, и впереди, на горизонте, прощающийся Уту46 «поджёг» редкие облака, как бы осветив дорогу заступавшему на службу Наннару47. Алый закат предвещал холодную ночь, но путешественники даже после наступления темноты решили не приставать к берегу, чтобы уйти как можно дальше на северо-запад, прочь от злополучного Урука, откуда после случившегося можно было ожидать ещё более серьёзной погони.
Плавание в это время было опасным ещё и потому, что во время разливов в реке зачастую оказывались трупы крупных животных и различные коряги, заметить которые в темноте было практически невозможно. Однако Энси запретил плотоводам освещать путь факелами и сам дежурил на носу, пристально всматриваясь в тёмную гладь воды. К полуночи все трое озябли настолько, что стали слышать стук собственных зубов. Даже накинутые шкуры не могли защитить их от пронизывающего насквозь ветра, гнавшего на парус нависший над Бур-Ануном тяжёлый сырой туман. Спрятавшаяся в палатке Нанайя, по-видимому, тоже ощутила дискомфорт, поскольку оттуда послышались шорохи: она что-то то и дело двигала, перемещаясь из угла в угол.
Вдруг она затихла, а от палатки во все стороны, словно невидимые лучи, потекли струи тёплого воздуха. Малах с сыном почувствовали животворное тепло первыми. Сгорая от любопытства, каждый думал о том, как хоть бы краем глаза заглянуть внутрь, чтобы увидеть источник эдакого чуда. Когда же потоки дошли и до Энси, и жрец, оставив свой пост, зачем-то вернулся к Нанайе, такая возможность представилась Малаху, управлявшему на корме рулём. Сквозь открывшуюся на доли секунды щель в проходе старый плотовод успел заметить установленную в центре «шатра» необычную штуковину размером с ягнёнка со множеством гибких, болтавшихся ножек. Штуковина эта напомнила ему каракатицу, которую он однажды, ещё мальчишкой, видел в прибрежных водах