руку парня, поднесла к своим губам, осторожно поцеловала и прижала к горячей щечке. – Ты теперь мой самый близкий человек.
– Не надо, Никки…
– Почему? Я говорю совершенно искренне. Я тебя никогда не брошу и всегда помогу. Так я поступаю со всеми, кого люблю.
Элай посмотрел на Никки с жалостью, затем отвел взгляд в сторону, не в силах больше лицезреть это наивное, преданное существо, что самозабвенно провело целые сутки у его койки. Несколько дней назад он обрек это существо на невыносимые страдания. Его насиловали, били, над ним смеялись, а потом просто бросили, как отработанный материал. Никки сидела у койки Элая немытая, голодная, измученная, самостоятельно сражающаяся со своей ноющей, непроходящей болью. Не жалуясь, не подавая виду. Элая внезапно сковало одно острое чувство… Оно было гораздо сильнее того болевого синдрома, что заставил его плакать и кричать. Никакие лекарства и врачи не спасут Элая. Даже магия запрещенных белоснежных порошков здесь бессильна. Это чувство – вина.
Элай должен был покинуть Тайс с парнями, но внезапная болезнь заставила его изменить планы, ему пришлось отложить свой отъезд. Разгневанные родители Лунет лично приехали забрать свое чокнутое чадо, поскольку та пропустила уже несколько дорогостоящих лекций. Лунет, оказывается, грызла гранит науки в одном из лучших университетов Глэнстоуна.
Итак, Никки и Элай остались одни. Никки окружила едва очухавшегося от болезни парня заботой и вниманием, а Элай, до сих пор терзаемый виной, нехотя принимал ее ухаживания. От них невозможно было отказаться, поскольку Никки была чересчур настойчивой и упрямой. Да и, право слово, трудно было устоять перед этим потрепанным, хилым ангелочком, что тратил последние силы, проявляя максимум сочувствия и делая все от себя зависящее, чтобы помочь дорогому его сердцу человеку.
В целом, жили они мирно, порой даже весело. Никки любила быть полезной, ей нравилось любить кого-то, а особенно, если ее ценят в ответ. Никки была убеждена, что Элай ценит ее. Омрачали настроение девушки лишь настырные звонки от старшей сестры. Никки вскоре поняла, почему та ей звонит. Нет, не из-за того, что она соскучилась, простила ее или просто волнуется. Все банально: начался учебный семестр, руководство школы наверняка разыскивает Никки, вот поэтому Леда и названивает ей, чтобы узнать, когда та вернется, иначе миссис Маркс не оставит ее в покое.
Но спустя некоторое время звонки прекратились. Леда завершила свои попытки достучаться до сестры одним-единственным, прощальным сообщением. Никки, пылая от ярости, не прочитав ни слова, стала писать гневный ответ, чтобы сестра отстала от нее, но тут… Ярость мгновенно отступила, стоило Никки невольно взглянуть на текст Леды:
Просто хотела сказать, что через два дня Джел отключат от аппарата. Все, кто к ней неравнодушен, в том числе и наша семья, активно принимают участие в организации ее похорон. Впрочем, продолжай отдыхать, Никки. Напрасно я надеялась, что тебя это как-то волнует.
Никки сидела в ступоре несколько минут, держа телефон перед собой. Шум штормящего моря заставил ее очнуться. Никки сидела все это время на террасе и до того, как открыла