ее функция закончилась, к счастью для Ольги. Глядя в ее темные глазки, вдыхая запах ее маленького, такого мягкого и беззащитного тела, она впервые чувствовала, как в ней нуждались, как безусловно ее любили! И все же Ольга с сожалением подмечала, что малышке передалась от Бэтси ее нервозность и истеричность. Анечка была очень пуглива, часто вздрагивала по ночам и просыпалась, а потому, желая ее защитить от всего, Ольга спала с ней в одной постели, окутывая ее мягкими белыми руками, прижимая к своей пышной теплой груди. Под тихое посапывание малышки Ольга засыпала безмятежно и счастливо, радуясь тому, что жизнь ее обрела этот простой и понятный смысл.
++++++
Работу в мастерской она выбрала для себя сознательно. Шить Ольга умела еще с институтских времен. Эта работа была куда менее тяжелой в моральном плане, чем работа в госпитале. Сюда шли те, кто боялся крови, кто падал в обморок при виде отрезанных конечностей, да и те, кто мог долго и упорно работать руками. Ольга могла, как оказалось.
Погруженная в тяжелые мысли, руки ее проворно делали то, чему она научилась еще в Тифлисе. На ее рабочем столе, где в центре блестел верхней частью черный изогнутый корпус швейной машинки с большим стальным маховым колесом и деревянной ручкой, справа лежала стопка отремонтированных армейских гимнастерок, а слева – гора тех, что требовали починки. Точно такие же столы тянулись слева и справа, спереди и сзади, и за всеми сидели женщины, стрекоча машинками, латая армейскую одежду. Приводя в порядок одну за другой военные рубашки, распарывая пришедшие в негодность швы, она порой натыкалась на удивительные вещи в районе воротника или с внутренней стороны нагрудного кармана. На одних там были вшиты записки, размякшие и пришедшие в негодность от стирки. И Ольга догадывалась, что когда-то это были молитвы и заговоры от пуль на поле боя. На других – вшитые деревянные иконки, потемневшие от времени, с затертыми краями от долгой носки. Встречались и монеты, и кулоны, и другие обереги. Эти вещицы сложно было идентифицировать с владельцем, но Ольга их собирала в отдельную коробочку, которую держала под столом возле швейных инструментов, не решаясь выбросить.
От многочасовой работы в одной позе спина сильно болела, как и шейно-плечевой пояс. Всем женщинам полагались небольшие перерывы, во время которых можно было выйти из мастерской, пройтись, подышать, наскоро перекусить. Ходили по очереди, не больше 7 минут. Свою очередь пропустить было нельзя. Занятым работой женщинам некогда было вертеть головой, а потому принято было по возвращении коснуться следующей в очереди рукой. Еще один плюс работы в мастерской – это молчание. Ольге нравилось, что под стрекот швейных машин говорить было практически невозможно, а, значит, никто не мог сбивать ее со своих собственных мыслей и лезть с расспросами в ее израненную душу. Никогда не имевшая подруг, она легко обходилась без них и теперь.
Маша