покорно отступил. В накрывшей комнату тишине я пошла наполнять чайник, размышляя, смогу ли когда-нибудь рассказать об этом хоть одной живой душе. В такие моменты я почти ненавидела себя за то, что соглашаюсь играть по правилам, которые задала Юля. Я украдкой глянула на Лёшу: он стоял, все так же опустив голову и сцепив руки за спиной. В лице его отражалось спокойствие, граничащее с блаженством.
Похоже, иначе мне ответы сегодня не получить.
Чайник засвистел. Я разлила кипяток по чашкам и открыла в телефоне сайт единственной пиццерии, которая доставляла еду на кладбище. «Маргарита», «Салями», «Гавайи»… Спросить, что он хочет? Но Лёша так и стоял с опущенной головой.
Я со вздохом дважды щелкнула по «Маргарите».
– А теперь, – не оборачиваясь, скомандовала я, – раздевайся.
В темноте, разбавленной молочными отсветами луны, было видно, как в глазах Лёши отражается знакомое выражение – смесь восхищения и невыносимости.
Сначала я водила пальцами по его груди. Потом наклонилась к лицу и оттянула зубами нижнюю губу. Лёша тихонько застонал:
– Пожалуйста… – Я продолжала его дразнить. – Вера!..
Чувствуя, как бешено колотится его сердце, я накрыла ладонью сеть белеющих в темноте шрамов и легонько вдавила ногти в эластичную кожу. Ногти у меня были короткие, но Лёша, застонав громче, сгреб кулаками простынь. Я успела подумать: «Опять он выдерет ее из-под матраса».
И тут что-то произошло. Сквозь меня точно прокатилась ледяная волна, выплеснулась наружу и застыла на коже ледяными осколками. Сердце с усилием стукнуло в мою ладонь и затихло. Меня бросило в жар, потом сразу в холод. Волоски на руках встали дыбом.
Нет, нет, нет!
Но в следующую секунду сердце забилось снова. Лёша лежал подо мной, часто и тяжело дыша, и улыбался.
Господи боже.
– Ты в порядке? – растерянно выдохнула я.
– М?
Я сжала и разжала руки, заставляя лед осы2паться с ладоней. К Лёше прикасаться боялась.
– Ты ничего не почувствовал?
– А что? – хрипло спросил он.
Я соскользнула на кровать рядом с ним и засунула руки под мышки.
– Тебе не было холодно?
– Холодно? – Лёша крякнул. – Не тогда, когда ты сверху!
– Я серьезно.
– Я тоже серьезно! У тебя тут так натоплено – голым можно ходить.
Я закуталась в одеяло. В комнате и правда было тепло, но меня била дрожь.
– Да что такое-то? – с досадой спросил он.
Я покачала головой. Казалось, если я произнесу вслух, произошедшее обретет вес и последствия. Хотя чему удивляться? Я ведь вчера заморозила землю. Или это была крапива?..
Лёша придвинулся вплотную.
– Ты про свои ладошки? – спросил он. – Не переживай, это совсем не больно.
Я развернулась, чуть не заехав ему в челюсть.
– Так это не в первый раз?!
Лёша молчал, видимо пытаясь по моему лицу определить, какой ответ будет правильным.
– И когда ты собирался сказать, что я замораживаю твое сердце?
Он рассмеялся, но смех был нервный.
– Ничего