землю шлепнулась очередная алая капля. Никогда больше не буду общаться с колдунами. Ни за какие коврижки.
– Вера Александровна?
К горлу подкатил ком.
– Еще раз так меня назовешь, – прохрипела я, изо всех сил пытаясь звучать угрожающе, – я тебе этот фонарик… – Но, поймав пристальный взгляд темных глаз, глубоко вдохнула носом и поправилась: – Все ясно.
– Вот и славно. – Опершись на трость, Аскольд поднялся. – А я буду работать.
Первые полчаса маг сидел у могилы, зажигая в определенном порядке церковные свечи и бормоча над каждой что-то отдаленно похожее на молитву. Прислушавшись, я разобрала «не во имя отца и не во имя сына», потом заметила, что свечи он ставит основанием кверху. Движения его были отрывистыми и уверенными, как у опытного хирурга во время операции. Операция была явно сложная и ответственная – луч фонарика то и дело выхватывал сосредоточенную складку на его переносице, – но в целом Аскольд, судя по всему, знал, что делает.
Я дышала короткими вдохами, стараясь не наклонять голову и вообще лишний раз не двигаться. После того как Аскольд погрузил руки в крапиву в изножье могилы, закрыв глаза и даже не поморщившись, мозг отказался анализировать увиденное. От меня как будто осталась одна оболочка, а сама я парила в высоте ночного неба, освободившись от боли, тошноты и страха. Холодно не было – по крайней мере, я больше не дрожала. Мне нравилось это новое ощущение невесомости. Оно скрадывало не только боль, но и все, что меня мучило последние месяцы: постоянный стресс от работы, страх, что не смогу заплатить за комнату, что однажды снова увижу Ледяное Озеро с жертвами Зимней Девы, что кто-то заметит меня возле могилы Тёмы…
– Не спать, не спать! – Аскольд с зажженной свечой присел передо мной на корточки и всмотрелся в лицо. Глаза у него были глубокие, как сама бездна. – Вам кажется, что вы парите где-то высоко и все проблемы отошли на второй план, верно?
Я не решилась кивнуть, чтобы не накликать новый приступ тошноты, поэтому просто моргнула.
– Это парит она, – он ткнул пальцем в землю, – а не вы. Вам нужно вернуться. Подумайте о чем-то, что держит вас здесь.
Наверняка где-то там, в невесомости, меня ждет Лестер. Он идиот, если думает, что я не скучаю. Знал бы он, сколько раз за эти два года я вспоминала его язвительный голос и манеру держаться, словно весь мир крутится вокруг него…
А еще там точно ждет Тёма. Интересно, что он скажет, когда мы встретимся? Наверняка обвинит во всех смертных грехах. Говорят, жертвы и после смерти не прощают своих убийц.
А сколько людей замерзли по моей вине насмерть? Последние две зимы выдались зверски холодными. Словно по чьей-то команде ровно первого декабря температура снижалась сразу с нуля до минус двадцати – да так и держалась всю зиму. Новостные каналы трубили об аномалиях, рассказывали о лопнувших трубах в квартирах, о домах, оставшихся без света, о детях, которым отменили школу. На Севере из-за обледенения дважды падали пассажирские самолеты, на улицах пачками замерзали бездомные…
– Вера, – донесся