Сунув коробки под мышку, я во всю прыть бросился к трактору.
«Сноукэт» мчался полным ходом без малого два часа. Обычно чрезвычайно устойчивый благодаря четырем широченным гусеницам, снегоход так мотало из стороны в сторону, что становилось страшно. Местность была иссечена трещинами, поэтому пришлось сделать большой крюк. В результате мы более чем на три мили удалились от глетчера. И снова Балто доказал свою незаменимость: словно заведенный, он бежал впереди, не раз уводя снегоход от опасности. Правда, маршрут «сноукэта» оказался извилистым. С восходом луны, заливавшей поверхность плато бледным светом, двигаться стало гораздо легче.
Напряжение росло с каждым часом, достигнув крайних пределов. Примерно с полчаса, достав из аптечки нужные препараты, я лечил как мог Малера. Состояние его заметно улучшилось. Я оказывал помощь Марии Легард, Елене, Джекстроу, обработал и перевязал изуродованные руки Зейгеро. Затем отдал себя в руки Хиллкреста, который наскоро оказал первую помощь мне самому. После этого мне, как и остальным, оставалось только одно: стараться отогнать от себя мысль о том, что произойдет, если «ситроен» раньше нас доберется до языка глетчера.
Ровно в полдень снегоход замер как вкопанный. Мы выпрыгнули из кузова посмотреть, в чем дело. Выяснилось, что водитель ждет распоряжений: мы обогнули горб последней ледяной гряды, отделявшей нас от глетчера.
При тусклом свете полярного дня перед нами открылась величественная панорама, при виде которой у нас перехватило дыхание. Ледяной покров на севере тянулся до самого побережья, образуя отвесные, а местами и нависающие над морем стены, похожие на форты Великой китайской стены. Ни один человек, ни одно судно не смогли бы высадиться там на берег.
К югу от нас мы увидели широкую бухту, отделенную от фьорда хребтом, выступающим в море на целую милю. Скалистый невысокий берег бухты лишь в отдельных местах был покрыт сугробами снега, сметенными с материкового льда. Если нам и удастся когда-нибудь сесть на судно, то именно там.
Заключенный между приземистыми скалами фьорда язык ледника, ярдов триста шириной, делал поворот градусов в тридцать вправо. Затем спускался к морю, усеянному глыбами пакового льда, рухнувшими с высоты ста или полутораста футов. Первая половина языка имела довольно крутой уклон влево, к нунатакам. Серповидный берег ледникового русла был усеян каменными обломками, выбивавшимися из-под ледяного покрова в дальнем углу излучины. Вся поверхность ледника была иссечена продольными и поперечными трещинами. Иные из них достигали двухсот футов в глубину. Со дна широких расселин устремлялись ввысь сераки – неправильной, зачастую остроконечной формы ледяные зубцы.
Неужели Смоллвуд потеряет голову и решит вести «ситроен» по леднику и дальше? Мало того что поверхность его испещрена расселинами, уклон здесь настолько велик, что машину не удастся затормозить. А внизу – усеянный островами, забитый льдом Баффинов залив. Придет весна, и лед этот примет самые фантастические