тон уже начал злить, а он продолжает:
– Что делаете для будущего?
Знал бы он, какое будущее нас ждет и какую книгу я о нем напишу. «Гений первого плевка».
Ноябрь 1970 г.
Мишка Фоменко пишет из Равалпинди: «Этому «фую» – как он придумал в «Иване Денисовиче» – здешние газеты отводят передовицы и сравнивают его с Толстым, с Данте. И гадают, как ему вручат 78 тыс. долларов Нобел. премии, как он отпразднует это в кругу друзей на даче Ростроповича».
Господи, даже в Пакистане! Ну, какое им-то до этого дело?
3.XII.70, четверг
Катя растет большой ябедой. Стоит бабке на нее прикрикнуть, как она бежит ко мне: «Папа! Папа!» Стоит мне ее шлепнуть, бежит к Тане: «Мама! Мама!» Таня ее приструнит, бежит к бабке: «Баба! Баба!»
Появилось много новых слов. Наконец-то стала говорить «Мама». «И-и-и» означает все маленькое (ложку, гранат, куклу), «О-о-о» – все большое.
С 24-го по 29-е мы были с В. П. Друзиным по делам Союза писателей в Самаре. Я привез оттуда отличные легкие санки, в Москве таких нет. А в мое отсутствие Таня за 35 р. купила Кате славную цигейковую шубку. Шубка голубоватого цвета и очень идет ей, сероглазой блондиночке. Она ужасная модница, все новые вещи доставляют ей прямо-таки дикий восторг. Глядя на новую шубку, она и ручками потирает, и ножками топает, и ни за что не хочет с ней расстаться. Первые дни даже клала ее рядом с собой в постель, ручку положит на нее и только так засыпает.
Сарнов, Астафьев и Буцефал
Так вот, еще о Домах творчества.
21 сентября 1971 года я писал в Москву жене и дочери:
«Курочки мои!
Вот я и в Коктебеле. Доехал хорошо. Почти весь вагон ехал туда же, все знакомые. Комнату мне дали, как и в позапрошлом году, прекрасную – в каменном четырехкомнатном коттедже. Все удобства, полная изоляция. Только уборную и умывальник делю с Крупником и его женой. Большую часть дня на моей террасе будет солнце, но сегодня его почти не было. Все время стояла 30-градусная жара, а сегодня вдруг пасмурно и ветер. Надеемся, это ненадолго. Обед сегодня был отличный. На рынке еще не был, но на почту заходил, купил 17 открыток для вас.
Пишите. Да! Я заказал «книга – почтой» словарь языка XVIII века. Принесут – заплатите.
От письма веет полным довольством и Домом творчества и от пребывания в нем. А вот с каким отвращением писал о наших Домах критик Сарнов, которому омерзительна не только Советская власть, но и все, что ею порождено или просто одновременно существует. В книженции «Перестаньте удивляться!»(1998) он пишет сперва о Доме в Малеевке: «Дом, как и все такие дома, был привилегированным. Попасть туда даже члену СП было не так-то просто. Борьба за путевки шла отчаянная». И с кем же ты отчаянно боролся, Беня? У кого так часто вырывал путевки для себя и супруги? Ответить ему нечего, ибо соврал.
«Существовала табель, по которой секретарям, членам парткома путевки выдавались в лучшие месяцы года, другим же – когда дом пустовал». Во-первых, дом никогда не пустовал. Во-вторых, подобные табели существуют в обоих полушария и всегда были, это не советское