после всего собираются приступить к хорошему, а оно уже негодно к употреблению. Примеров подобному можно встретить массу. Хорошее принято оставлять про запас, а это в корне неверно.
Предыбайлов, празднуя, подружек, к нему попадавших, ублажал без обычного трепета и души. Весь он был с Долгозвягой. Ему следовало сразу отправиться за ней, а он терпел. С подружками он как бы отбывал повинность. Он выбирал из них что-нибудь похуже, затем переходил к тем, которые были чуть лучше. С каждой бывая, он исподволь давал понять, что существует та, которая не то что лучше, которая небожительница, богиня, единственная, что с этой он лишь по необходимости, во исполнение правил игры. Женщины это чувствуют сразу, им такое не нравится.
О Предыбайлове вновь заговорили по углам как о человеке странном, внушающем опасения. О слухах доложили Амбиндеру. Тот, рыгнув, привстал над столом, но сил у опившегося и обожравшегося Амбиндера оставалось немного, он рухнул на стул и приказал Предыбайлова позвать. Предыбайлов явился.
– Ну? – спросил Амбиндер.
– Отпуск, – ответил Предыбайлов.
– Пжалуста! – Амбиндер кивнул. – Куда поедешь? В Испанию?
– Еще не знаю, – сказал Предыбайлов.
– Если в Испанию – скажи! У меня там свой отель.
– Спасибо… – Предыбайлов поклонился.
– Не за что! – Амбиндер щелкнул пальцами, и один его белых магов – из тех, что теперь всегда и везде сопровождали Амбиндера, стояли за его спиной, окружали его днем и ночью, – легким жестом больших белых ладоней достал из воздуха пачку долларов и автомобильные ключи на красивом брелке.
– Отпускные! – сказал Амбиндер, протягивая доллары Предыбайлову. – И ключи от «альфа-ромео». Покатайся, милок!
– Спасибо… – Предыбайлов поклонился вновь и, пятясь, вышел из залы.
«Альфа-ромео» урчала, летела, стлалась. Предыбайлов выехал незамедлительно. Первым делом надо было замести следы, заплутать самому, заставить заплутать следивших за ним: не только амбиндеровские хотели разузнать, куда это поехал Предыбайлов, но и сам Амбиндер интересовался свободным временем своих приближенных, Предыбайлова в особенности.
Он поехал на запад, добрался до большого города, где снял номер в гостинице, переспал, позавтракав картошкой с творогом, цеппелинами и куском индюшатины, поехал на юг. Дорога на юг его увлекла, он добрался до моря, искупался, ощущая соль на губах и легкую усталость, повернул на север, где целый день собирал бруснику, хлопал комаров, тонул в болоте, грелся у костра. По дороге на восток Предыбайлов начал понимать, что «альфа-ромео» не приспособлена для отечественных колдобин и на востоке продал машину какому-то кривому цыгану, обращавшемуся к Предыбайлову «сеньор» и клявшемуся ежеминутно кровью отца.
Уже проходя спецконтроль в аэропорту, дабы возвращаться восвояси, Предыбайлов обнаружил, что цыган его обманул, что цыган всучил ему «куклу».