на магните ножам. Взял один – прыгнул на прежнее место. Спрятал. Его никто не видел. Больше не беззащитен.
Вслушался в телефонный разговор.
– В смысле забить хуй?
Неразборчивый ответ из трубки.
– А фраера чё?
Полупонятное «возьми».
– Угу. А этого, который Лёшка?
Лёша навострил уши, как это только было возможно.
– Оставьте как есть. Внесите.
– Э, – Семён Олегович заглянул в кухню, две секунды смотрел на Лёшу и снова исчез, – это уже не ко мне, да?
– Ищите Ногтева.
– Тогда мы с ребятами едем. Всё. Отбой.
Разговор по телефону прекратился. Семён во всю грудь крикнул своим в балаклавах:
– Едем отсюда! Сейчас работать будут!
После этого шум разрушения мебели прекратился. Один за другим мелькнули люди в балаклавах. В проёме задержался только урод-Денис. Коряво полыбился, хрюкнул и исчез с остальными.
Затихло. Не было даже шепота далёких машин, обычного для города. За окном несвоевременная темнота. Ночь.
Лёша заблагодарил бога за спасение, за то, что ему не понадобился нож. Подлинное счастье – безопасность. Воздух стал вкусным, Лёша стал безмерно благодарен возможности дышать им и дальше.
Эйфория прервалась мыслью: «где палач?». Лёша не видел его в проёме, не слышал его шагов. Снова страшно. Притаился. Произошедшее казалось Лёше неадекватным: всё быстро началось и так же быстро кончилось. Или ещё не кончилось. Хотелось, чтобы всё оказалось сном, и он проснулся в своей тесной гробовидной кровати двадцать восьмого июня.
С бережным отношением к тишине поднялся и вышел с кухни, держа нож перед собой. Заглянул в гостиную – разгром. Все шкафы и тумбочки выпотрошены, а вещи разбросаны и растоптаны. Вгляделся в хаос и прокрутил в голове произошедший ужас. Подскочил и вскрикнул от внезапного рыка за спиной. Удар адреналином в кровь, мгновенное исцеление от боли в плече и челюсти, предельное напряжение мышц. Лёша был готов драться.
Звук издал холодильник.
Выдох. Пошёл дальше оценивать опасность и ущерб. В его комнате тоже был разгром: занавески вырваны, кровать разрезана и вывернута, кресло и стул (перемолоты), компьютер и телефон были (перемолоты) повтор чем-то тяжелым, остальные мелочи убранства были разбросаны по всему полу. Не затосковал по утерянному – несколько минут назад утеряна могла быть жизнь.
До Лёши наконец дошло, что надо идти к соседям и просить их позвонить в полицию – такой простой ответ. «Мне помогут, меня спасут» – Лёша бледнел и улыбался. Плечо кровоточило.
Только он развернулся идти к выходу – огромный силуэт, не помещающийся в дверной проём. Палач. Ещё секунду назад Лёша думал, что всё позади – холод ужаса затопил его очередным своим приливом. Двухметровая угроза жизни в полтора шага оказалась перед Лёшей. Наставил нож. Мощнейший удар по рукам – выбило в стену. Подбитые руки беспомощно обвисли.
Палач не продолжил его бить. Сквозь прорези в мешке он смотрел, как Лёша пытался хоть что-то сделать своими неанатомично