Дорофей не противился моей надежде и предложил работать вместе с братьями, которые встречают прибывающих, помогают паломникам разместиться, устраивают встречи с теми, к кому прибывшие желают обратиться за советом и помощью…
Я с радостью согласился.
Через несколько дней я вместе с добрейшим, неторопливым во всех своих движениях отцом Мисаилом встречал группу паломников на монастырской пристани, отвечал на многочисленные вопросы и провожал в странноприимную гостиницу – архондарик, в которой продолжал жить и сам.
Разные люди прибывали в монастырь: одни жаждали разрешения горестей и бед другие надеялись на исцеление. И только единицы посещали монастырь ради обретения духовного наставничества или с намерением, не испрашивая для себя ничего, поклониться святогорским святыням. Такие паломники чаще всего были представителями духовенства, и, как поведал отец Дорофей, они действительно уносили отсюда ощущение благодати, которым щедро делились со своими прихожанами.
Встреча, на которую я столь истово надеялся, произошла через несколько недель после моего поступления на новое рабочее место и превзошла самые смелые ожидания.
В тот день море штормило, и к пароходу с паломниками, вставшему на рейде, отправилась монастырская лодка.
– Ничего, с Божией помощью выгребем, – уверенно сказал мне старший из гребцов.
И действительно, через некоторое время лодка, то возносившаяся на самые гребни могучих водяных валов, то погружавшаяся в пучину, причалила к пристани. Гребцы помогли взобраться на причал двум русским – старому священнику в вымокшей одежде и не менее мокрому молодому человеку, с удивительным равнодушием окинувшего всех и каждого рассеянным взглядом и не пожелавшего откликнуться на общие сочувственные возгласы.
Вспомнив рыбалку с Амвросием, я побоялся, что рискованное завершение морского путешествия может повлечь неблагоприятные последствия и скажется на здоровье послушников. Но встретивший нас брат-гостинник знал свое дело куда лучше, чем я когда-то.
Путников напоили горячим травником, покормили. Пока же они сидели в натопленной трапезной, в назначенной им келье растопили чугунную печку, чтобы развесить и просушить насквозь промокшие вещи. Дым от брошенных в печку поленьев разогрел изогнутую железную трубу, выходившую в маленькое оконце под самым потолком. В помещении стало тепло.
Древняя монастырская стена надежно защищала от дождя и ветра, шум волн, долетавший до кельи, должно быть, стал для усталых паломников убаюкивающей колыбельной. Во всяком случае, когда поутру я заглянул в трапезную гостиницы, чтобы немного подкрепиться перед очередным походом на пристань, наши вчерашние гости пребывали в добром здравии и с видимой охотой завтракали.
Я исподволь пытался рассмотреть их, не привлекая к себе внимания. Особенно занимал меня младший: лет около тридцати, поредевшие белокурые волосы, слегка курчавясь, обрамляли лицо. Судя по одежде,