раскрытыми, блестящими, будто со вставленным в них жидким стеклом, глазами.
– Так вот что, – вкрадчиво начал барон Матвиенко. – Я приехал сюда к Графине Зейлер на юбилей, который был несколько дней назад, но позвала меня сюда не просто чтобы его
отпраздновать, а ещё и для того чтобы я провёл стоматологическую диагностику состояния зубов у прислуги Зейлеров. Девушка жаловалась на зубную боль и Катерина Мстиславовна, как любящая хозяйка, решила дать ей возможность получить консультацию высококлассного специалиста, – он имел ввиду себя. – Так вот. Я взял с собой весь свой врачебный инвентарь, всю свою стоматологическую аптечку, но использовать ничего не стал, так как ситуация у неё с зубами куда хуже, чем я думал: девушке требовалось длительное лечение непосредственно в клинике. Рано утром, когда я отправился в ванную, я достал из аптечки новую зубную нить, чтобы почистить зубы и с ужасом увидел, что баночка с мышьяковистой пастой, которая ещё вечером, когда я проводил осмотр зубов прислуги, была запечатана, сейчас почему-то открыта! Я попытался вспомнить, не открывал ли я её сам? И нет. Не открывал. Зачем мне это было бы нужно сейчас, вне клиники? Значит, кто-то открыл её без моего ведома, пока я не видел. Это зародило во мне ужасные сомнения… но я решил не думать о том, что лезло в голову… – Марсель Сергеевич вздохнул, видя, как внимательно слушают его Вероника Дориановна, Астрид, Рогов, Черновы и Хельга Ивановна. Катерина Мстиславовна, еле дыша, тоже пыталась слушать барона Матвиенко. – Я направился в Обеденный Зал на первый этаж, чтобы выпить чаю, встретил Астрид, которая шла к себе. И прямо с лестницы увидел… Эмму!
– Я тоже её видела! – воскликнула, с ужасом, Астрид. – Она делала дедушке кофе… ещё спросила, нужно ли что-то мне.
– Эмма заходила в кабинет Дориана Альбертовича, который, либо уже проснулся, либо и вовсе в эту ночь не сомкнул глаз, – продолжал Марсель Сергеевич. – И зашла она туда не только с подносом, но и с такой широкой и радостной улыбкой на лице!.. Ну а потом, когда Астрид, вероятно, уже поднялась к себе, я услышал смех, и… ну… – барон замялся.
– Что Вы слышали? – переспросил полицейский, прищурившись.
– Не заставляйте меня краснеть, – сконфузился барон Матвиенко.
– Вы хотите сказать, что граф Зейлер и прислуга состояли в интимной связи? – без каких-либо эмоций спросил Рогов.
Марсель Сергеевич кивнул.
– Ну… она девушка видная, окрутит любого мужчину, – пожал плечами Матвиенко, слегка смущаясь. – Не думаю, что граф Зейлер стал бы исключением.
– Отец не мог!.. – прошептала, запротестовав, потрясённая Вероника Дориановна, которая отказывалась верить в происходящее. Астрид тоже ошеломлённо слушала рассказ Марселя Сергеевича. Катерина Мстиславовна подняла на барона свои блестящие от слёз воспалённые глаза. В ней только что рухнул огромный мир.
– …Когда я услышал сами понимаете какие звуки, – продолжал Марсель Сергеевич, – В моей голове невиданным