жёлтого сыра. Так у неё выходил аппетитный рулет, который она разрезала на кусочки и клала в мою тарелку, а иногда прямо мне в рот. Это мешало нашей беседе. Но мне совсем не хотелось останавливать Аллу.
Как выяснилось, она была знакома не только с директором отеля Патриком – сорокалетним гомосексуалистом, страдающим от непрочности своих любовных связей, но и с хозяином отеля – богатым молодым казахом Барлыбаем. Патрик долго сомневался перед тем, как продать отель Барлыбаю. Но предложенная сумма и условия контракта (одним из которых являлось пожизненное назначение Патрика директором) оказались настолько привлекательными, что Патрик не устоял перед соблазном. Алла была в курсе всех этих дел, потому как неоднократно принимала участие в переговорах в качестве переводчицы. Ей удалось войти в личный контакт с Барлыбаем, познакомившись с одной из его жён. Как-то раз в торговом центре Алла прогуливалась с двумя грузинами и услышала даму, громко говорившую с франкоязычными продавщицами. На очень слабом английском вперемешку с русским матом. Переводческие услуги Аллы подоспели в нужный момент и пришлись по вкусу как самой даме, так и казахскому олигарху. К несчастью для моей подруги, вскоре после покупки отеля это большое богатое семейство покинуло Брюссель и отправилось на постоянное проживание в Лондон. Алле осталось на память совместное фото, которое она носила у себя в сумочке и использовала во время моего вселения в отель для получения скидки.
В баре марокканского отеля в этот утренний час сидели только трое за одним столиком. Грузный мужчина в мятом костюме доставал из лежащего на коленях портфеля папки с документами, раскладывал их перед собой и вновь убирал обратно. Напротив него сидела молодая пара: девушка в голубом мусульманском платке и длинном темном пальто и парень с плоской темно-русой бородой, полностью закрывающей шею. Мужчина с портфелем что-то долго разъяснял собеседникам, часто вздыхал и поднимал в недоумении брови.
В баре прислуживал высокий, беспрестанно улыбающийся африканец. Я слушал рассказ хозяина отеля об истории марокканской миграции в Бельгию.
– Завидую молодости. Я тоже приехал в Европу в твоём возрасте, – сказал хозяин отеля и провёл ладонью по серебристо-черной шевелюре. – Тогда мигранты приезжали и работали в поте лица, молодые люди не отращивали бород, как вон тот чеченец за столиком с адвокатом.
– Так это адвокат и его клиенты, чеченские беженцы! – воскликнул я и тут же признался хозяину отеля, что я тоже приехал в Бельгию в надежде использовать в своих целях беженскую процедуру.
На что я надеялся, разбалтывая то, что так старательно скрывал от посторонних? В автобусе, по дороге в Брюссель, когда сидящий рядом поляк допытывался о моих планах, я упорно отрицал, что еду в Бельгию за статусом беженца, врал что-то про своего дядю – потомка белой иммиграции. Неужели я в первый день пребывания за границей настолько потерял контроль над собой, что готов выложить все свои секреты первому встречному, дружески хлопнувшему меня по плечу?
– Нет, оставь