своей профессии, ведя деловую беседу в баре, а клиенты особенно ценили его за это. Адвокат говорил, чуть наклонившись вперед, упираясь локтями в стол.
– Вам нужно составить простое описание событий по схеме «что, где, когда и почему». – Он принялся чертить что-то на бумаге, с трудом подбирая нужные слова. Его обремененный тяжелым акцентом, лишенный привычного голландского жаргона английский спотыкался. – Вот такая таблица из четырех колонок.
Девушка в голубом платке перевела сказанное бородачу. Они говорили между собой на чеченском языке. Согласные «х» и «ч» хрипели и взрывались на фоне долгих «а» и «я». Девушка с дрожью в голосе на неуверенном английском возразила адвокату:
– Как? Вы разве не прочитали четыре страницы нашей истории, которые мы вручили вам на прошлой неделе?
Дело, должно быть, принимало нешуточный оборот, но я не спешил уходить. Мне очень хотелось проникнуть в мысли беседующих, ощутить себя на их месте.
– Перевод нашей истории стоил большой суммы, – сказала девушка и многозначительно посмотрела на адвоката.
– Ваше дело примут на пересмотр, только если апелляция будет составлена по моей схеме. – Адвокат покраснел и заёрзал на стуле.
– А свидетельство о рождении, из которого ясно, что мы оба настоящие чеченцы?
– Сам по себе факт чеченской национальности не даёт права на статус беженца, – произнёс адвокат писклявым, почти обиженным голосом.
– Почему же тогда тысячи чеченцев и других кавказцев, самозваных чеченцев, получили этот статус? – Девушка в голубом платке с трудом и, похоже, случайно сложила слова в одну фразу и теперь не сводила глаз с адвоката.
Он, ничего не ответив, просто пожал плечами.
Проходящий мимо африканец с бокалом пива на подносе вмешался в разговор:
– Господин адвокат, вон тот молодой русский превосходно говорит по-французски и, наверно, согласится вам помочь в беседе с этими татарами.
Африканец указал рукой с подносом в мою сторону, я поспешно встал и подошёл к столику. Жак придвинул для меня стул. На его коричнево-розовом пальце сверкал алмазный перстень. Мне трудно было определить возраст Жака, но вблизи он выглядел значительно старше тридцати лет.
– Я готов помочь при условии, что ваши клиенты говорят по-русски, – взволнованно сказал я, забыв представиться. Меня немного лихорадило от энтузиазма: я собирался на деле применить свои знания и умения.
Чеченцы владели русским языком как родным. Мне даже показалось, что я их уже где-то видел. Эффект дежавю остаётся чаще всего необъяснимым. Так было и в этом случае.
Чеченец стукнул себя по груди ладонью и протянул её мне для рукопожатия.
– Объясни, пожалуйста, друг, этому балбесу, что я чистокровный чеченец из тейпа «Сливовая долина», – сказал бородач и хлопнул с размаху по папке с документами, лежащей перед адвокатом. – Там у него все бумаги.
Я перевёл сказанное, заменив слово «тейп» на слово «клан».
– Ну,