в самостоятельные царства (глав которых мы все-таки будем чаще называть князьями – из уважения к чжоускому вану). Сюань-ван совершенно верно оценил направление развития.
На первый взгляд – хроника провинциальная, и написанная с провинциальных позиций. Были и куда более удобные точки обзора общекитайской исторической действительности. Так что можно было бы найти более подходящее название для целой эпохи. Но именно эта хроника вошла в знаменитый канон литературных памятников, который должны были заучить назубок не только все шэньши – обладатели ученой степени, дающей право поступления на государственную чиновную службу, но и вообще все люди образованные. В Лу родился и провел значительную часть своей жизни величайший из всех китайцев – Кун-цзы, Учитель Кун, более известный нам как Конфуций. Это он и отредактировал хронику и включил ее в канон, который часто называют конфуцианским. А еще – в давнее время удел Лу был пожалован хорошо нам знакомому Чжоу-гуну, и здесь свято хранились связанные с ним реликвии и предания о нем. Так что место вдвойне славное. Ну что ж – Чуньцю, так Чуньцю.
Бронзовый сосуд (V в. до н. э.)
Прежде чем перейти к изложению истории Восточного Чжоу, хочу призвать читателя к бдительности (нам не впервой). Дело в том, что мы будем говорить о таких государственных образованиях, как Ци, Цинь, Цзинь и других не менее звонких, не говоря уже об Чу и У. Постарайтесь в них не путаться. Это особенность китайского языка: в нем очень много омонимов, одинаково или сходно звучащих слов, обозначающих разные вещи и понятия. Есть провинции Шаньси и Хэнань, есть провинции Шэньси и Хунань. Китайцам проще, и образованным и неграмотным. Во-первых, трудноотличимым на наш слух названиям соответствуют несхожие иероглифы. Во-вторых, в китайской разговорной речи очень много значит тональность произнесения слов: скажешь что-то, сделав ударение посильнее – это обозначает одно, произнесешь те же звуки без нажима – слушателю не надо объяснять, что ты имеешь в виду совсем другое. И так – до четырех уровней. А нам просто надо быть повнимательнее.
Чжоуские князья, признавая не только на словах, но и сердцем сакральную (религиозную, духовную) значимость перебравшегося в Ло-и Пин-вана и его преемников, в более земном плане вели себя как полноправные повелители. Вступающие на престол чжухоу считали своим долгом получить от вана подтверждение своего титула, для чего к ним прибывал посланец Сына Неба и в главном местном храме, в торжественной обстановке вручал правителю жезл. Но это стало почти рутинной процедурой. Тем более практически ничего уже не значило по-прежнему формально существующее право вана влиять на назначение высших вельмож при дворах князей.
И к некоторым чжухоу наведывалась-таки крамольная мыслишка – а чем, собственно, они не ваны? И сильнее, и богаче, и агрессивней, и соседи их боятся. Однако если кто-то дерзал на такое, объявлял себя ваном – на него смотрели как на невоспитанного хвастуна, и самопровозглашенный титул никто не признавал. Культурному