ужасный…
– Зуд, сэр? – закончил он, и я заметил на его лице признаки того выражения, которое наверняка было у титанов Гесиода, испытывавших боль в ухе.
– Зуд смертельный, – ответил я.
– Очень точно сказано, сэр, поскольку, если ему поддаться, это приведет к гибели.
– Полагаю, надо выбросить это из головы, Гривз.
– Надо стремиться к этому, сэр, – сказал он и добавил: – Хотя боюсь, что это становится все труднее. – Словно Ахиллес под стенами Трои, имевший одну-единственную незащищенную точку, Гривз единственной свободной частью тела, подбородком, указал на Шилистрату, которая находилась возле ближайшего конца моста. Она раскинула руки, закрывая нам проход, и сузила глаза в узкие щелочки. Раскрыв пасть, она демонстрировала нам ряды сверкающих игл на бледно-розовых деснах.
– Чары не помогли, – констатировал я, когда зуд в мозгу внезапно прекратился. – И она собирается применить грубую силу!
– Более того, сэр. Профессор Гилателли считал, что укус этих существ ядовит, – добавил Гривз.
– Хм, просто оттеснить ее с пути будет довольно рискованно?
– Безусловно, сэр. – Он поднял свободную руку, сжимающую бутылку, взятую из бара.
– Собираешься слегка напоить ее?
– Нет, сэр. – Гривз приблизился к саламандре, и нам с Балди волей-неволей пришлось следовать за ним. Когда мы подошли к шипящему существу, Гривз вскинул руку. Оказалось, что вместо бутылки крепкого алкоголя из запасов Гилателли он взял полную бутылку содовой воды. Встряхнув жидкость, он нажал на рычаг и окатил Шилистрату с головы до несуществующего пупка струей газированной воды.
В кинофильмах бутылки с содовой часто фигурируют как для украшения кремом тортов, так и в качестве основного атрибута в комедиях мистера Сеннета. Но для саламандры эффект оказался трагичным: там, где газированная вода касалась ее зеленой кожи, появлялись сперва бледно-желтые, затем все более светлые и, наконец, белые бугристые ожоги. Шипение ее превратилось в визг. Она пыталась утереться лапами, но при контакте содовой с конечностями кожа на них также белела. Скрючившись, Шилистрата зашлась страшными криками, после чего сменила стратегию удерживания моста на немедленную ретировку обратно в пруд. Гривз и я, а также Балди, все еще болтающийся между нами, как вывешенный для просушки на веревку ковер, вступили на мост.
Но в дальнем его конце нас ожидало новое препятствие – вторая саламандра, настолько большая, что Шилистрата по сравнению с ней выглядела просто коротышкой, выбралась из потока, буравя нас взглядом и оскаливая пасть.
– Сэр, извольте следовать за мной, – учтиво порекомендовал Гривз, и мы с грохотом кинулись вниз по склону моста, словно уменьшенная до трех человек версия шотландских серых драгун Ее величества, идущих в атаку при Ватерлоо, как это было изображено на картине, висевшей над кроватью моей тети Далии. Гривз выпустил по врагу залп содовой почти с тем же эффектом, что и в первый раз. Как только путь очистился и мы вступили на сухую, точнее, относительно сухую