рявкнули разом улыбавшиеся штурмовики.
Когда-то Ильинский услышал эту нашу перекличку, отвел меня в сторону и на пальцах объяснил, что подобное звание надо еще и заслужить. Правильно на самом деле. Вот только отказывать ребятам в том, что они уже считали своим, я не стал. Ведь в чем проблема? Надо заслужить – заслужим!
– Тогда по местам! – Степан стукнул кулаком по стене, и алюминиевый бок гондолы ответил приятным гулом. Не весь бок целиком, только ребро жесткости, больше мы просто не потянули, но и каркас из еще недавно самого дорого металла в мире – это уже было чем-то невероятным.
Чего нам стоило довести процесс выплавки алюминия до приемлемых объемов, наверно, не понимаю до конца даже я сам. Но мы справились на шесть лет раньше, чем это должно было случиться и случилось в моем мире. Где-то повезло, где-то взяли упорством…
– Гриш, – шепот Степана отвлек меня от мыслей. – Ну что, с богом?
– С богом!
Стрелка на часах шагнула на единицу, и в ту же секунду на северной окраине города раздался грохот взрывающихся ракет. Турки весь день подтягивали к нашим позициям свои войска, и вся эта стоянка разом утонула в пламени и взрывах. Еще бы – туда должны были выпустить целую сотню 6,5-дюймовых ракет, начиненных новым порохом… Жарко вышло. Красное зарево поднялось над горизонтом, и его было видно даже сквозь облака, над которыми мы пока прятались.
– Опускаемся, – отдал я приказ.
И «Адмирал Лазарев» пошел вниз. Мы спускались с неработающими двигателями – только насосы, запитанные от гальванических элементов, нагоняли воздух в баллонеты, делая нас тяжелее воздуха. Не очень быстро, но очень тихо. Словно огромная тень, которая спряталась в отблесках далекого пожара, мы подобрались к самому дворцу. Наверно, нас сейчас было видно из порта, но кто из живущих там бедняков захочет предупредить султана? А даже если и захочет, то вряд ли он доберется до него быстрее нас…
– Четвертое отделение! – рявкнул Степан за несколько секунд до того, как мы пролетели над вторыми воротами.
В тот же миг пятнадцать солдат во главе с ефрейтором Домановым спрыгнули вниз. Серые парашюты раскрылись в считанных метрах от земли и смягчили удар. Их скрутили – очень быстро, быстрее, чем на любой из тренировок или даже на зачете – а потом серые тени исчезли в одном из проходов.
Я сжал кулаки – хотелось верить, что карты, добытые Дубельтом, окажутся верными.
– Самшитовый сад, наша очередь, – Степан перекрестился сам, а потом перекрестил идущих мимо него солдат. – Не вздумайте умирать!
Попросил, а потом самым последним прыгнул вниз. Вернее, самым последним был я. Как главный, как тот, кто принял решение об этой операции. И почему у меня такое нехорошее предчувствие?
– Ваше благородие! – стоящий на штурвале Лесовский заволновался, что мы отлетим слишком далеко. – Все в порядке?
– В порядке! Работаем по плану. Держи полтора километра высоты, а мы держим связь через тебя.
Больше нельзя