была фуражка и длинный плащ офицера с шипами на плечах. Упырь склонил голову на бок и мерзко захихикал. Мы могли либо принять бой, либо кинуться наутек – и поскольку ни один из вариантов не гарантировал спасения, я решил в очередной раз испытать удачу.
Вампир явно не ожидал особого сопротивления со стороны обитателей гетто, поэтому я, разбежавшись, бросился на него, замахиваясь винтовкой. Ничего не вышло. Он прямо на лету поймал приклад, и дерево затрещало, крошась в обманчиво тонких пальцах. Потом я ощутил мощный удар в грудь, который выбил весь дух из легких. Отлетев на пару метров, я принялся инстинктивно таращить глаза и хватать воздух ртом, подобно выброшенной на берег рыбе. Офицер, как по волшебству, оказался уже возле мастера Руфуса, но я ничем не мог тому помочь. Оставалось лишь беспомощно наблюдать, как один из главных людей в гетто отправляется к праотцам…
На мясистой красной физиономии проступил ужас, но Руфус не растерялся. Гроссбух он продолжал сжимать в руках, держа его перед собой, как икону. Внезапно он распахнул этот увесистый том, и в пухлой руке человека оказался до блеска начищенный «Нахтцерер». Гроссбух, выходит, являл собою лишь бутафорию, в страницах книги было прорезано прямоугольное отверстие, где и покоился пистолет. Что ж, умно. На костистом лице офицера тоже мелькнуло удивление, когда он понял, что смотрит прямо в оружейное дуло, как в глазницу смерти. Руфус дважды спустил курок. Конечно, руки у него дрожали, но поскольку стрелять приходилось в упор, ни одна пуля не пролетела мимо цели. Как вскоре стало ясно, заряды были серебряные. Вампира отбросило к стене, и я впервые в жизни увидел, какой кошмарный эффект производит этот белый металл на представителей Ночного народа. Бессильно сипя, офицер забился в конвульсиях. Его глаза лопнули и потекли по щекам желтоватой кашицей. Бледная кожа посерела и покрылась волдырями, из сведенного судорогой рта брызнула пена, сначала белая, потом – алая. Живот провалился, внутри него что-то забурлило и захлюпало, как кипящая слизь. На теле открылись многочисленные язвы, из которых сплошным потоком потекла смрадная сукровица, желтый гной и тягучая желчь. Распластанное на полу тело истончалось на глазах, пока вокруг него растекалась склизкая пузырящаяся лужа. Для человека смерть от пули, конечно, была страшна, но такая смерть не шла ни в какое сравнение с мучениями вампира, нашпигованного серебром.
Я с трудом поднялся, хватаясь за ушибленную грудь. Ребра вроде бы выдержали удар, но синяк после такого наверняка останется размером с тарелку. Я глянул на Руфуса. Он старательно отводил взгляд от жертвы, но, по крайней мере, его не стошнило. Быть может, ему и раньше доводилось убивать вампиров? «Нахтцерер» вновь исчез в своем тайном хранилище, и мы, ни слова не говоря друг другу, пошли дальше. Лужа мутноватой жижи широко растеклась по всему коридору, так что пришлось шлепать подошвами прямо по ней.
Коридор выходил в узкий холл, и справа от себя мы увидели выход. Очевидно, передняя часть здания была выстроена на возвышении,