Если бы мы выпали за борт, троянцы могли бы спать спокойно.
– Но недолго, – сказал Диомед.
– Да, к счастью, основная угроза Илиону – это не мы с тобой.
– Ага. Почтим Диониса?
– Сколько угодно.
Они в третий раз почтили Диониса.
Наблюдать за Ахиллом было смешно. Сначала он пытался игнорировать присутствие гостей, делая вид, что ему абсолютно все равно, зачем они сюда пришли. Потом его начал угнетать тот факт, что они совершенно не обращают на него внимания, и он уподобился поставленному на огонь чайнику, медленно закипая. Однако пытался не подать виду, хотя у него плохо получалось. Он был похож на невесту, жених которой флиртует со священником у брачного алтаря.
– Кстати, – сказал Одиссей. – Нам надо почтить не только Диониса, но и Посейдона. Нам, между прочим, еще обратно плыть.
– Хорошая мысль, – одобрил Диомед. – А потом мы почтим Зевса, Аполлона, Ареса, Гермеса, Гефеста и конечно же Аида, в гостях у которого мы скоро окажемся. А потом мы почтим всех богинь. И в первую очередь – Афину, твою небесную покровительницу.
– Насколько я знаю, она благоволит не только ко мне.
– Тогда за Афину!
Вечер обещал превратиться в сплошной марафон тостов, и я всерьез начал опасаться за сохранность винных погребов Ликомеда.
Одиссей с Диомедом выпили за Посейдона, как и обещали, дабы обратная дорога была безопасной, потом за Ареса, чтобы помог им в грядущих битвах, потом за Гефеста, потому что оба уважали ремесленников, потом за Аполлона, потому что хорошо поет, потом за Зевса, который самый главный, потом за Аида, у которого все будут, потом за Гермеса, который всем поможет оказаться у Аида, потом за Афродиту, которая устроила всем веселую жизнь, потом за Артемиду, потому что она лапочка, потом за Геру, потому что она жена самого главного и не выпить за нее – значит оскорбить этого самого главного, потом за Персефону и Деметру – без особых причин. Исчерпав список богов, богоравные пьяницы принялись пить за вождей, своих и чужих.
Они выпили за семейную жизнь Менелая и молодость Нестора, за мудрость Крупного Аякса и рост Мелкого, за бескорыстие Идоменея и благородство Париса, за глупость Приама и трусость Гектора, за верность Елены и прозорливость Кассандры, за грацию Калханта и беспутство Андромахи.
Мне было весело.
Эти двое умудрились упомянуть всех, и для каждого у них нашлось доброе слово. Если боги действительно существуют, они должны явиться сюда персонально и разорвать охальников на части.
Они оскорбили всех участников предстоящей войны и если кого-то и пропустили, то лишь из-за уважения к присутствующим или по причине элементарной забывчивости.
Фениксу было страшно. Казалось он на самом деле ждал здесь явления разъяренных богов или, на худой конец, разъяренных вождей.
Ликомед откровенно потешался.
Патрокл хмурился, глядя за злобного Пелида.
Ахилл молод и горяч. Его только что оскорбили своим невниманием, ему явно не нравились насмешки над теми, в ком он видел