в неволе ее к этому приучили. А слух за время паралича развился достаточно для того, чтобы дверь палаты не стала преградой.
– Ну как? – говорила психиатр.
– Ходить будет, – отозвался невролог, – быть может, уже сегодня. Вы мне вот что скажите: вы решили повторить все подвиги доктора Курцера, чтобы оправдать кражу его дневников?
Ирина хмыкнула.
– Я попросила забрать его наследство у спутницы и получила согласие.
– Именно поэтому вы не сказали обществу ничего!
Ирина фыркнула.
– Они заперли бы эти бумаги в сейфе, как некогда едва не поступили с самим Курцером, в то время как и он, и я, и записи могли приносить пользу!
– С чего вы взяли, что использовать его записи безопасно?! Он же…
– С того, что вы только что видели, – раздался уверенный голос Ирины. – Она не показалась вам достойной милосердия? Вы же врач в куда большей степени, чем я, судя по вашему дару.
– Вы увлеклись самолюбованием, Ирина Станиславовна… – прошипел невролог. – В сущности, вы так и остались ручной собачонкой ребят из Управления, хотя вы и отчаянно пытаетесь доказать всему миру обратное. Вам никогда не сравниться с Григорием Курцером, потому что он был уникальным явлением, единственным в своем роде хранителем и назывался психиатром просто по недосмотру этого глупого общества. Зарубите у себя на носу: вы не имеете права дергать хранителей ради собственных прихотей! Вы никто!
– Ну, раз я не могу, значит, начальник уголовного розыска может.
Противник Ирины промолчал. Очевидно, последнее слово осталось за докторшей. Вскоре в коридоре зазвучали его скорые шаги.
После этого открылась дверь в палату и вошла Ирина. Больная оторвала голову от коленей. Докторша вовсе не выглядела пристыженной, напротив, она будто бы даже лучилась сознанием собственной правоты. Больной разом стали ясны две вещи: Ирина стерва и Ирина сильная.
Психиатр приблизилась и накинула на плечи пациентке одеяло.
– Не холодно? – участливо спросила она и добавила: – Я рада, что мы решили это недоразумение с параличом. Мне пришлось позвать довольно влиятельного… врача. К сожалению, помимо авторитета он обладает выраженным самомнением. Вскоре ты поймешь, что пикировки между сотрудниками Управления и хранителями дело нередкое. В последнее время все стало как-то острее, хотя мы, в, общем-то, заодно.
– Кто это, «мы»? – прошептала пациентка.
Ирина отошла и села в кресло, стоявшее у противоположной стены, закинув ногу на ногу. Она была хороша: уверенная в себе, красивая.
– Бессмертные, – произнесла психиатр. – Каждый из нас когда-то был обычным человеком, но его постигла незавидная участь, чья-то легче, чья-то тяжелей. Объединяет всех то, что, не смотря на неприятности, в глубине душ мы сохранили светлые порывы, не сломались и не переродились в нечто чудовищное. Некоторые были на грани, как ты, их пришлось спасать, но сейчас все уже в порядке.
Ирина тепло улыбнулась. Не то, чтобы добрая улыбка не шла к ее гордому выражению