была так благодарна, что подкидывала мне фриланс, когда была возможность. В основном я работала с фасованной продукцией, придумывая тексты для «альтернативных пищевых брендов». Я узнала даже больше, чем хотела, о подсластителях из архата и сорговой муке, но со временем мне стало скучно, и я жалела, что хотя бы вполовину не так же хороша в написании сценариев. Старший креативный директор компании, который работал над аккаунтом «Кока-Колы», заметил мой пессимизм.
– Ты можешь продавать обычную воду с пузырьками, но если ты не веришь в свой продукт и не думаешь, что меняешь мир, то ты никогда не убедишь других его купить, – сказал он мне. Так я научилась верить. Или хотя бы представлять, что верю.
Сет усадил меня на красный бархатный диван в форме губ, продолжая болтать о том, как его продукты «взорвут пространство». Я не очень понимала, о каком именно пространстве он говорил. В электронной почте он был сдержанным, но сейчас наверстывал упущенное. И хоть я и была вполне уверена, что рынок каннабидиолов и так был переполнен и удовлетворял чьи угодно запросы, от мамочек до миниатюрных шнауцеров, я все равно сказала Сету, что его бизнес кажется мне чем-то «взрывным».
Возле Сета материализовался его деловой партнер, Виго, который был ниже и моложе, и носил волосы, уложенные шипами, похожие на результат удара током. Он ничего не говорил и не смотрел, а лишь внимательно слушал напыщенную речь Сета. Эти двое немного напомнили мне человеческую версию Власа и Еника[10]. Часть меня хотела верить, что они любовники.
– Типа вместо того, чтобы вечером выпить бутылку белого вина, просто кинь в ванну одну из наших «Мамочкиных бомб» и расслабься, – сказал Сет с клоунской ухмылкой. Виго сидел с непроницаемым лицом. Мне становилось все сложнее смотреть на них и не представлять их поющими песенку «Rubber Duckie» в шапочках для душа. На мой взгляд, хотя он и никому не был интересен, каннабидиол был чем-то вроде лаванды. Хорош как концепт, но не способен реально повлиять на уровень стресса. По крайней мере, такого стресса, как тот, что испытывала я.
– «Мамочкины бомбы»? – спросила я, надеясь, что это было лишь рабочим названием.
– Ты знаешь, что я изобрел матча-латте, да? – спросил Сет.
– Не знала, – ответила я, глядя на Виго в надежде, что он оспорит авторство.
– До меня его всегда называли «чай». Посмотри, на моей страничке в Википедии все есть.
Я вежливо кивнула, делая вид, что не знаю, что любой человек может редактировать там собственную страницу.
– Рынок каннабидиола сейчас переполнен, – сказала я в попытке ослабить их уверенность. Я видела раньше, как некоторые рекламщики так делают, чтобы заставить клиента поверить, что ему нужны их услуги. Однажды я видела, как целая пиар-кампания сухофруктов поддалась одному не особо талантливому копирайтеру, который убедил клиентов, что после диеты южного пляжа[11] все женщины боялись бананов, и единственным выходом был полный ребрендинг самого фрукта.
– На