Ивана-преподавателя не было.
Окончив школу, я собиралась поступить в медицинский. В Москву я приехала с двумя подругами, одна из них, Полина, грезила театром и всю дорогу дни и ночи до сдачи сценического мастерства учила то басни, то песни, то стихи. Я с Алиской откровенно ее передразнивала.
Когда сдавали документы, оказалось, что везде экзамены нужно сдавать в разные дни, и от нечего делать мы все стали сдавать экзамены в три разных учебных заведения: в медицинский, филологический и театральный. В театральном я читала сразу после Алиски и Полины. Естественно, от моей «Вороны и лисицы» приемная комиссия покатывалась со смеху, я же ее перекривляла с Полины. Но мое кривлянье закончилось, когда я поняла, что не помню, как стих начинается. Первое, что пришло в голову, это «Онегин» – письмо Татьяны. Его-то я прочла так, как сама чувствовала.
Каково было наше удивление, когда мы с подругами поменялись местами.
Я плакала, потому что не поступила в нормальный институт, и решила, проучившись год, снова поступать в медицинский. Но и через год меня не взяли, и через два тоже.
– А как ты познакомилась со своим мужем?
– Он был жутко талантливый, – Ольга сглотнула комок в горле, на лице ее была ласковая, грустная улыбка. – Он еще не доучился, а уже главные роли играл. У нас все девчонки по нему сохли. А он сегодня с одной, завтра с другой. А познакомились мы с ним, как в кино – столкнулись в коридоре, когда я несла стопку книг из библиотеки. Книги упали, он кинулся их собирать, а потом предложил проводить и донести книги.
Мы стали встречаться. Мне все девчонки завидовали. Самые подлые пытались иногда меня перед ним унизить, банально намазывая мой стул клеем, подбрасывая на него кнопок, бумажки в волосы кидали. А Виктор потом на глазах у всех заботливо помогал мне выйти из неловкой ситуации и с любовью целовал.
Я была на втором курсе, а он на пятом, когда мы поженились. Вскоре я забеременела. Мне разрешили сдать весенне-летнюю сессию, и я должна была оформить академический отпуск, но близняшки родились в начале августа, молока на месяц еле хватило. Бабушка Виктора предложила свою помощь, дай бог ей здоровья, в свои шестьдесят пять она с ними прекрасно справлялась, поэтому в сентябре я продолжила свое обучение.
Денег было мало, зато цветов полный дом. Стыдно признаться, но, когда было совсем худо, наша бабушка снимала все обертки с букетов и продавала цветы прямо возле театра. А мы от души потом смеялись, узнавая вчерашние цветы.
Когда меня взяли играть, стало немного легче. Правда, детей своих мы редко видели, но что делать! С началом нового тысячелетия мы стали более востребованы, удалось насобирать денег на машину, – Оля на время замолчала, а потом тихо продолжила: – Я только чудом осталась жива. Перелом позвоночника и ноги, а Витя только что с лицом остался, полчерепа снесло. Я перед этим в боевике снималась – море бутафорской крови и подобной мерзости. Я даже не сразу поняла, что он мертв. Слава богу, девочек с нами не было. А Витя, он… он так спешил жить, как будто что-то знал. Мы иногда после съемок ехали в пустую