.

там у самих кот наплакал. В большие-то церкви меня не зовут, проповедую лесорубам и дегтярникам…

      Большой пастор задумался, а потом спрашивает:

      – А тебя точно Господь призвал? Может, не для тебя это дело?

      – Точно! Я голос слышал.

      – Что-то Он тебе помочь не спешит. Сходи-ка ты опять туда, где слышал голос, и спроси еще раз.

      Пошел он, бедолага, опять на старое место, встал на колени, а только деревьев-то нет уже вокруг, все расчистили. Ну, помолился и говорит:

      – Господи, десять лет назад на этом самом месте спросил я тебя, и голос мне ответил, что я призван. С тех пор тружусь я в твоем винограднике духовном, а винограда мне что-то мало перепадает. Если ты и правда призвал меня, дай мне еще раз знак.

      И опять раздался голос:

      – И-да-а-а! И-да-а-а! Иди-и-и! Иди-и-и!

      Обрадовался он, подскочил:

      – Призван я! Тот же голос! Спрошу его, куда мне идти проповедовать…

      А голос не умолкает. Чуднó. Обернулся он и видит: на плантации мул из загона башку высунул и кричит:

      – И-а-а! И-а-а!

      – Ах, вот оно что! Выходит, это ты, паршивец, меня проповедовать призывал!

      Бросил он церковные дела, взял плуг и пошел землю пахать – вот какое у него настоящее-то призвание было.

* * *

      – Сейчас много таких, кто призваны пахать, а рвутся проповедовать, – сказала Арметта. – Хорошо бы, как мы мулов запрягаем, так и мул пришел бы в церковь, обротал такого говоруна – да в поле.

      – А вот еще был случай, – продолжал Эллис.

      Как проповедник всех на колени поставил

      Я знал священника, которого Бог призвал в отколовшейся церкви служить. Маленькие церкви от большой откалываются, получаются отдельно, а эта откололась, потому что все люди в ней были супротивные, ни с кем ужиться не могли. Священник-то был хороший, но такая тугая паства попалась, что за целый год он ни одной души в веру не обратил. Тогда он сел и написал письмо другому пастору, попросил приехать, веру возродить и новую паству привлечь. Этот пастор, которому он писал, был мужчина внушительный, твердый, и голосище – как труба. Про него говорили, что он любого обратит. Ну, приехал он, две недели распинался, а этим хоть бы что: приходят, смотрят как бараны, хоть бы кто «Аминь!» сказал или колено преклонил. До того тугие!..