я не двигаюсь. Что такое?
– Вы привели… вот этого.
– И что?
– От него пахнет смертью.
– Он живой. Извини, Ирвин, в третьем лице людей вообще-то обсуждать невежливо.
– Ой да подумаешь, какие нежности! Пошли.
– Куда?
– В наш лагерь. Марика придёт и разберётся, настоящие вы или нет.
– А ты сама не чувствуешь?
– Поговорите ещё.
– А можешь сказать, сколько меня не было?
Черноволосая нахмурилась:
– Два месяца с хвостом. Приходишь, пахнешь камнем и говоришь, что вы простые путники.
– Ну ладно, может, непростые, – согласился Шандор; девушка пятилась, но не спотыкалась, и Шандор шёл за ней; если он побежит, если обманул, то Ирвин за ним не успеет. – Непростые, но мирные. Мы тихие. Идём своей дорогой, никого не трогаем.
– Тогда почему вы сто лет топтались на границе?
Ирвин по голосу уловил то мечтательное выражение, которое появлялось на лице у Шандора, когда он что-то объяснял:
– Я показывал мальчику смолу.
– Он что, не видел? А потом, когда вы на землю плюхнулись?
– А. Мальчик предлагал мне умереть, но передумал. Можно я опущу руки?
Ирма запнулась на миг, и кусты тут же дрогнули: дети леса готовы были прийти ей на помощь.
– Только попробуйте! – Она сильнее сжала нож, и Ирвин вспомнил, что Шандор, когда резал ветчину, держал его иначе. – А говорите, он нормальный! Умереть!
– Ну не вам же, а мне. А это наше дело.
– А вот придёт атаман и узнаем, что тут ваше, а что наше!
– Атаман – это нынче у нас Марика?
Ирма молчала. Не понять было, кто из них кого ведёт.
Они продрались через заросли малины и оказались на поляне. Вместо травы и хвороста она была устлана лапником, а вместо заячьей капусты и кустов на ней стояли шалаши из веток и досок, обтянутые где холстиной, где корой.
– Это ваш лагерь?
– Сами знаете, что да.
– А мальчик что, немой?
– Не хочет говорить – имеет право.
– Да ну? – Ирма покосилась на Ирвина, потом на Шандора и пожала плечами. – Ну и добренький вы, я посмотрю.
– А где же атаман, позволь спросить?
– Она пошла за водой. Давайте-ка вы сядете, а то ваши свободные руки мне не нравятся.
На миг мелькнула мысль сбежать самому, но их уже привязывали к двум соседним стволам стройных деревьев на краю поляны – и хорошо, что стройных, потому что руки им связывали за спиной с другой стороны ствола. Невыносима была мысль, что он не сможет шевелиться, и он хотел было закричать и вырваться, сделать хоть что-нибудь, пусть лучше сразу нож, но Шандор сделал большие глаза и опять уставился в никуда с этим своим блаженно-отрешённым видом.
– Еда есть? – Ирма завязывала за спиной Шандора какой-то очень долгий узел и одновременно говорила: – Мне обыскивать?
– Бедные дети. Сотворить вам что-нибудь?
– Вы серьёзно сейчас? Это мы-то дети? – Ирма здоровой рукой и зубами затянула узел так, что Шандор зашипел, тут же выругалась и принялась ослаблять, поддевая верёвку