в догадках. Чем мамбо могла нарушить законы вуду? Помогала сироткам, переводила бабушек через дорогу, жертвовала на церковь?..
– Она влюбилась в белого человека, – ответила она таким тоном, будто это и впрямь было страшнейшим из преступлений. – И родила ему ребенка.
Я не удержалась от любопытства:
– Что стало с ней дальше?
Кухарка потянулась к кухонному ножу, который по праву стоило бы называть тесаком, и одним ударом располовинила вилок капусты.
Очень, кхм, впечатляло.
– Они жили как муж и жена, – ответила она сухо. – Пока он не умер. А потом его белая жена сказала, что дом и деньги достанутся законным детям. И велела ублюдку и его матери убираться.
Прямо холодок по спине.
– Чем все закончилось? – Лишь начав говорить, я обнаружила, что в горле у меня пересохло.
Кухарка сверкнула глазами.
– Моя прабабка разозлилась. Разозлилась так сильно, что прокляла свою обидчицу и ее потомков… – Она усмехнулась и закончила буднично: – Вскоре их богатый дом сгорел, и все они погибли в огне. Но прабабка тоже умерла. Она ведь была отступницей, духи лоа покарали ее.
Интересно, какова доля правды в этом страшном рассказе?
– А ваша бабушка?
Кухарка пожала плечами и сняла с крюка доску.
– К тому времени ей уже стукнуло шестнадцать. Она свободная была, так что поплакала немного и пошла горничной в одну богатую семью. После хозяйка вышла замуж за мистера Годдфри Кларка да и увезла ее с собой. Хозяйке на чужбине несладко было, муж у нее тяжелый был человек.
Она рассказывала и одновременно ловко шинковала капусту. Не знаю, как насчет заклятий, а с ножом эта женщина обращаться умела.
Я хмыкнула и прошла вперед. Отодвинула стул. Села.
Кухарка от такой наглости даже нож опустила.
– Почему вы мне это рассказываете? – поинтересовалась я, глядя ей в глаза. – Я ведь не имею никакого права вас расспрашивать.
Звякнул упавший на стол нож. Кухарка отряхнула руки.
– Не имеете. Да только знаю я таких. Вы же не отцепитесь, пока все не разузнаете. Так что спрашивайте – и выметайтесь с моей кухни!
Предложение было более чем щедрым. Главное, при этом я не рисковала обнаружить в супе что-нибудь… эдакое. Почти не рисковала.
– Как я понимаю, вы работаете у Кларков много лет? – начала я издалека.
Она села напротив и принялась ловко чистить чеснок. Ни малейшей тревоги, ни тени сомнений.
– Ну да. И мать моя, и бабка. Я выросла в этом доме, играла с хозяйскими детьми.
На вид ей едва ли было больше тридцати пяти, так что речь, видимо, шла о младших, Терезе и Сириле.
– Жаль, теперь у Кларков нет детей возраста вашего сына.
– Жаль, – согласилась она после паузы. Только пальцы мелькали по-прежнему быстро и ловко. – Хотя, может, это и к лучшему. Майклу лучше поменьше якшаться с хозяевами, ни к чему это.
Я задумчиво посмотрела на нее. Надо думать, когда девочка выросла, ей нелегко было свыкнуться с тем, как далеко отстоят