тоже приходится несладко. Боюсь, что с каждым днем Крис от меня все дальше. Нет, я все прекрасно помню, но, похоже, начинаю забывать его лицо.
Невозможно…
Мы познакомились в Лондоне. Влюбилась я в будущего мужа, когда мне было двадцать два, а ему – двадцать четыре. Он сразил меня наповал. Мы почти сразу стали жить вместе. Наверное, уход к Крису – лучшее в моей жизни решение. Мы стали единомышленниками и друзьями; разлучить нас было невозможно, и вот…
Порой я испытываю настоящую панику, когда не могу точно восстановить его черты. В таких случаях хватаюсь за смартфон, судорожно ищу и рассматриваю снимки Криса.
Моя память не идеальна, тут никакого секрета нет. И все же некоторые воспоминания должны оставаться с тобой навсегда. Молюсь, чтобы таковым стал образ Криса. Не хочу полагаться на воображение, не желаю каждый раз заново раскрашивать подзабытые картинки прошлого.
Любимую свою фотографию, где мы запечатлены втроем, я распечатала и заключила в рамочку. Одну копию повесила в своей комнате, вторую – у Руби. Это немного помогает.
Пытаюсь отвлечь дочь от планшета. Как-то вечером она настолько ушла в виртуальную реальность, что не могла ответить на самые простые вопросы. Я попросила ее отложить гаджет в сторону и посмотреть мне в глаза.
– Что с тобой, солнышко?
– Просто хочу поиграть.
– А поболтать не хочешь?
Нетерпеливо качает головой.
– Тебе грустно?
– Немного, но игры помогают.
– Точно?
Руби кивает, и у меня не хватает духу отобрать у нее планшет. Дочь постепенно замыкается в себе – этим она никогда не отличалась. Боюсь, что она от меня отдаляется.
После нашего короткого разговора посылаю ей эмодзи – пингвинчика, хотя мы сидим почти бок о бок. Это старая шутка, которую знали только мы с Крисом да наша дочь. Проявил себя молодцом – получай пингвинчика. Планшет тренькает, и на экране появляется эмодзи. Руби улыбается, а через несколько секунд и ко мне прилетает пингвин.
Да, порой дочь меня отталкивает, но чаще всего отчаянно во мне нуждается. С тех пор, как не стало Криса, мы почти каждую ночь спим вместе. То есть засыпает Руби в основном в своей постели, однако потом перебирается ко мне. Утром я обычно просыпаюсь первая, и при виде прекрасного невинного личика на соседней подушке мое сердце разрывается на части. Господи, как я ее люблю! Не выдержу, если кто-то причинит ей боль. Мне тяжело от того, что Руби живет в этом доме.
Внимательно слежу за ее времяпрепровождением в планшете и в смартфоне и делаю вывод, что вымышленные виртуальные миры моей дочери не способны причинить ей вреда. Совместные игры, в которых она участвует, – хоть какая-то форма общения с ровесниками. Мать тоже замечает, что Руби все больше зависает в интернете, и периодически нас отчитывает. Полагает, что гаджеты «разрушат ее разум».
Если мы не реагируем на замечания, мать изо всех сил пытается отвлечь Руби. Например, предлагает показать, как правильно