бегай по лестнице! – кричу вслед я.
Аппетит пропал, и я отодвигаю тарелку. Злюсь на мать: зарубила на корню шикарную идею. Она же, поджав губы, отрезает ломтик чеддерского сыра от огромного, заветренного по краям куска. Я задумываюсь: а может, и правда удастся отремонтировать лодку или, допустим, купить подержанную?
С тех пор, как погиб Крис, я на мели. Всё до последнего пенни инвестировано в бизнес покойного мужа, и сразу деньги не выведешь. Замечательный маленький домик в Калифорнии мы арендовали, страховку жизни Крис не оформлял, и на текущем счете у меня пусто. Беда не приходит одна: в США я жила на птичьих правах, и после смерти мужа в дальнейшем пребывании мне власти отказали.
Так что мы с Руби лишились не только мужа и отца, но и привычной реальности.
– Пойду посмотрю, как она, – бормочу я и кладу столовые приборы на тарелку.
– Излишнее внимание вредит детям.
Мои руки невольно сжимаются в кулаки.
– Только не учи меня, как воспитывать ребенка!
– Я в своем доме, и буду делать и говорить то, что считаю нужным.
Переехав в Великобританию, я решила, что сразу определять дочь в школу нет смысла – до конца четверти оставалась всего пара недель. Пусть за это время переживет утрату и освоится на новом месте. Впрочем, я приняла меры, чтобы первого сентября новая школа не стала для Руби шоком. Договорилась с директором, что дочь проведет в школе денек в последнюю неделю учебного года. Надеюсь, она найдет себе там подружку по душе и летом будет с ней встречаться. Руби нужны друзья, нужны развлечения. В конце концов, она не может вечно вращаться в нашем с матерью обществе.
Учительница поджидает нас прямо у ворот. Теплый ветерок треплет ее волосы и надувает парусом объемную блузку. С ужасом слышу в голове голос матери: бесформенную блузку… Ладно, учительница – вполне симпатичная женщина.
– Ты, должно быть, Руби? Я – миссис Армстронг. Добро пожаловать в начальную школу Даунсли. Мы так рады, что ты придешь к нам в следующем году!
Руби отвечает тусклой улыбкой. Разумеется, малышка нервничает, и я горжусь ее выдержкой.
Возвращаюсь в Лейк-Холл. Право, странно находиться здесь без дочери. Словно потеряла часть себя или лишилась защитной брони. После известных событий Руби постоянно при мне, так что у меня даже не было времени предаться эмоциям наедине с собой.
Точно знаю, чем сейчас займусь, хотя думать об этом страшновато. Ничего с собой поделать не могу. Напоминаю себе человека, который не может отвести глаз от жуткого зрелища дорожной аварии. Бывает, что слышишь зов, сопротивляться которому невозможно.
Поднимаюсь по главной лестнице на второй этаж. Малиновая ковровая дорожка струей крови стекает со ступеней на лестничную площадку с витражным окном. В мезонин ведет черная лестница – раньше ею пользовались только слуги. В принципе, по ней можно подняться и с первого этажа, а можно и отсюда – узкие каменные ступеньки, вытертые до блеска за несколько столетий, виднеются в дальнем конце широкой лестничной площадки. Вместо перил – провисшая веревка, небрежно