низа, я двинулся в восточном направлении и вышел на пирс – длинную деревянную площадку над водой. На волнах покачивались четыре готовые к отплытию полицейские лодки. Снимаешь швартов с кнехта – и вперед.
Мои ботинки глухо застучали по сырому деревянному настилу, за долгие годы насквозь пропитавшемуся речной водой. Много лет назад, еще до Скотланд-Ярда, я уже служил на Уоппинг-стрит, и мой бывший начальник Блэр непременно проводил здесь с утра четверть часа. Настраивался на реку перед началом рабочего дня.
Блэр попался на взятках и недавно был освобожден от должности, после чего меня назначили временно исполняющим обязанности суперинтенданта. Так или иначе, его замечательная привычка к своеобразной утренней вахте пришлась мне по душе.
Встав почти у самого края, я окинул взглядом находившийся ниже по течению пирс Темзенского туннеля, затем посмотрел на другой берег – на вздымающиеся над темно-коричневой жижей причалы и лестницы Ламбета и Саутворка. Повернулся в противоположную сторону, где выше по течению располагалась таможня. Лодки вокруг нее сновали даже в такую рань.
Я вырос на Темзе, и мои жизненные ритмы были настроены на ее волны, приливы и отливы. Ребенком плескался в грязной воде у берегов, потом работал на доках, плавал на плашкоуте. Побывал у воды, на воде, и – самое страшное – под водой. Реку я видывал разную: и яркую, отражающую в солнечный день корпуса судов, и бесцветную, какой она становилась в середине зимы. Сегодня было погожее сентябрьское утро, и солнце сверкало на бортах трудяг-буксиров, прогулочных пароходов и маленьких плашкоутов. Величаво шли по реке огромные углевозы – самого разного размера и водоизмещения. Суда двигались каждое со своей скоростью, перевозя пассажиров и почту, специи и шелка, металлические изделия и посылки – словом, все, от чего зависит современная жизнь. Экономисты заявляли, что Англию настигла депрессия, однако с того места, где стоял я, об этом догадаться было невозможно.
Громадный углевоз продвигался вниз по течению по самой середине реки; его могучий корпус отбрасывал на воду пятидесятифутовую тень, а в пенном кильватерном следе покачивалось несколько суденышек поменьше. Большая волна ударила в нос баржи, ползшей в двадцати футах от берега, и та пронзительно свистнула, предупреждая маленькую барку, идущую против течения. Право на борт, уходи от волны… Матросы обоих судов, расходясь по фарватеру, обменялись неприличными жестами.
Я отвернулся от реки, и меня тут же перехватил сержант Липп.
– Прошу прощения, Корраван… сэр! – выпалил он, запнувшись перед последним словом.
Я сделал вид, что не заметил заминки. Мы служили вместе четыре года в рядовых чинах, поэтому я и сам еще не привык к новому званию.
– Что случилось, Липп?
Сержант дернул подбородком в направлении южного берега.
– Обнаружен труп на лестнице у Ист-лейн, сэр!
Саутворк… Криминальный район – впрочем, как и любой другой на той стороне.
– Убийство или