беспрестанно ему внушаемой, также считал себя выше товарищей потому, что не был продан.
Валены благодаря ренте жили припеваючи. Старший сын их отбывал воинскую повинность, второй умер.
Злоба Тювашей, живших по-прежнему в бедности, была поэтому неутолимой. Шарло был единственным помощником старика-отца и надрывался вместе с ним, чтобы прокормить мать и двух младших сестер.
Ему исполнился двадцать один год, когда однажды утром перед хижинами остановилась щегольская коляска. Из нее вышел молодой господин с золотой цепочкой от часов и подал руку пожилой седой даме. Дама сказала:
– Вот здесь, дитя мое, второй дом.
И он вошел в лачугу Валенов, словно к себе домой.
Старуха-мать стирала свои фартуки; дряхлый отец дремал у очага. Оба они подняли головы, когда молодой человек сказал:
– Здравствуй, папа; здраствуй, мама!
Старики выпрямились в испуге. Крестьянка от волнения уронила в воду мыло и шептала:
– Так это ты, сынок? Так это ты, сынок?
Он заключил ее в объятия и расцеловал, повторяя: «Здраствуй, мама!» Тем временем старик, весь дрожа, говорил спокойным тоном, который ему никогда не изменял: «Вот ты и вернулся, Жан», – как будто расстался с ним всего лишь месяц назад.
Когда они освоились друг с другом, родители пожелали сейчас же пойти с сынком по деревне, чтобы всем его показать. Его повели к мэру, к кюре, к учителю.
Шарло, стоя на пороге своей лачуги, видел, как они проходили мимо.
Вечером, за ужином, он сказал отцу:
– Как могли вы быть такими дураками, что дали взять мальчишку у Валенов?
Мать отвечала упрямо:
– Я не хотела продавать своего ребенка.
Отец не говорил ничего. Сын продолжал:
– Какое несчастье, что меня принесли в жертву!
Тогда старик Тюваш сердито возразил:
– Ты еще будешь упрекать нас, что мы тебя не отдали!
Парень сказал грубо:
– Да, буду, потому что вы дураки! Родители вроде вас – несчастье для детей. Вы заслуживаете того, чтобы я ушел от вас.
Старушка плакала над своей тарелкой, Хлебая ложкой суп и проливая при этом половину, она простонала:
– Вот и надрывайся после этого, чтобы вырастить детей!
Тогда парень жестоко выкрикнул:
– Лучше бы мне и вовсе не родиться, чем быть таким, каким я стал! Когда я увидел сейчас того, вся кровь во мне застыла. Я подумал: вот каким бы я мог быть теперь.
Он поднялся.
– Послушайте, я чувствую, что мне лучше уехать отсюда, потому что я целые дни буду упрекать вас с утра до ночи и отравлю вам жизнь. Знайте, этого я вам никогда не прощу!
Старики молчали, убитые горем, в слезах.
Он продолжал:
– Нет, думать об этом слишком тяжело. Я лучше пойду зарабатывать хлеб в другом месте.
Он отворил дверь. Ворвался шум голосов. Это Валены пировали по случаю возвращения сына.
Тогда Шарло топнул ногой и, обернувшись к родителям, крикнул:
– Черт с вами, мужичье!
И