десятков метров он буквально нырнул под тёплый сильный дождь.
Команда катера состояла из трёх достаточно пожилых по нашим меркам человек, одетых в бушлаты без знаков различия, но с начищенными пуговицами. Моряки, возможно из уважения к авиации, встретили нас очень гостеприимно – угостили горячим чаем с сахаром, сухарями и галетами. То, что мы принадлежали к уважаемому роду войск, подтверждала наша одежда и некоторые авиационные атрибуты. Так, у Петра Кравченко была авиационная фуражка с крабом и крылышками, а на командирском ремне висела кобура с парабеллумом. У Ивана поверх воротника габардиновой гимнастёрки выступал ворот лётного свитера, скрывающего знаки различия (два треугольника). На мне был демисезонный лётный комбинезон, тёмно-синяя пилотка, курсантский ремень со звездой, яловые сапоги и планшетка без карт. В планшетке были документы, бритва и тетрадка с фронтовыми записями.
Появление катера в нужном месте и в нужное для нас время, а также поразительное сходство Захарыча с тем машинистом, который вывез нас из Феодосии на последнем паровозе из-под носа фашистов, невольно пробуждали сокровенные мысли об ангеле-спасителе. Этому можно было только удивляться и радоваться. Такое настроение у нас сохранилось на долгое время. Утвердилась прочная вера в успех и взаимную выручку.
Тем временем катер, на котором было по-домашнему уютно и ласково, во мгле и уже под проливным дождём плыл к неведомым берегам. К нашему удивлению, Захарыч выдал странную команду:
– Заглушить двигатель, всем слушать! Должен сработать слуховой компас.
И тогда все услышали обычный собачий лай, который доносился прямо по курсу движения катера. Захарыч сказал:
– Это Тамань. Приготовиться к швартовке и высадке!
Уже в полной темноте, по лужам и грязи, вдоль высокого дощатого забора, мы подошли к первому дому, попавшемуся на нашем пути, и постучались. Открыла нам средних лет казачка, которая согласилась приютить на ночь совершенно мокрых трёх сержантов. Она оказалась гостеприимной и очень заботливой хозяйкой. Быстро накрыла стол, который ломился от изобилия вкусных, добротных продуктов: была яичница, молоко, колбаса, виноград, молодое вино и прочее.
На радостях мы много съели и выпили. Подробности того застолья не сохранились в моей памяти, но разумные и очень конкретные выводы из анализа случившегося запомнились навсегда. Неразумное потребление молодого вина, к большому стыду, привело к солидному опьянению и болезненному состоянию. Кружилась голова, была нарушена координация движений, желудок не выдерживал разнообразия несовместимой пищи. После того как, уже утром, отмыл от скверны свой новый комбинезон и извинился перед хозяйкой, я дал себе зарок – знать всему меру и думать о тех последствиях, которые бывают после чего-то неразумного. Мои товарищи также привели себя в порядок и были в хорошем настроении.
Повезло нам и на этот раз – по грязной дороге, достаточно комфортно, на телеге, доехали до станицы Гастогаевской. Спасибо за это вознице и его двум лошадкам.