морской торговлей и поставлявшей в ставку Караджа-бея добротные ткани, кожи, конскую упряжь и прочий товар, необходимый для снабжения и содержания войск. Родом он был из Фессалоники. Молодые люди пили айран и беседовали по-турецки. Рассказывал Али, возлежавший на кошме напротив Искандера. То был начитанный, хорошо знавший турецкий, персидский и свой родной языки, блестяще окончивший медресе несколько лет назад молодой человек. Теперь он был определен служить при посольской канцелярии султана.
– Наш новый правитель Мехмед II – личность в высшей степени удивительная. Он владеет еще четырьмя языками, кроме турецкого. В числе их: латынь, греческий и фарси. Он без перевода читает Омара Хайяма и «Шахнаме» Абулькасима Фирдоуси. Прекрасно знает математику и астрономию. Особое внимание уделяет философии, читает труды Аристотеля, Платона и других греческих философов. Под руководством ромейских ученых занимается их комментированием, – говорил Али без тени восхищения, потягивая холодный, ароматно-кислый айран и поблескивая умными, черными глазами.
– При этом рассказывают, что он от природы хитер, жесток и вероломен, несмотря на свой двадцатилетний возраст. Ведь он приказал умертвить пятерых единокровных братьев, чтобы занять престол. Не пожалел даже девятимесячного брата-младенца. Хотя сам – побочный сын покойного Мурада, рожденный от наложницы, – промолвил Никитос.
– Да, спасся только один принц Урхан, уехавший в Константинополь еще до смерти старого султана, – тихо сказал Нестор и сделал глоток прохладного айрана, – хотя, возможно, Мехмед и сам был готов отправить Урхана туда.
– Загадочная и странная личность, – еще тише продолжил Али, – подобно Гарун-ар-Рашиду, переодетый, он часто бродит по трущобам города поздним вечером. И горе тому встречному, кто узнает султана. Я сам видел его однажды в одеянии старьевщика, но испугался и сделал вид, что не заметил. Кстати, Мехмед ко всему еще и очень изощрен в любовных утехах. Уже не первый месяц как у него образовались и постоянно пополняются два гарема. Один – из красивых женщин, другой – из красивых мальчиков. Вероятно, он считает, что ему, как султану, милосердный Аллах не возбраняет ни того, ни другого…
– Если бы только этим ограничивались его странности. Султану вовсе неведомы чувства милосердия и жалости. Недавно кто-то из рабов похитил большую спелую дыню из любимого сада султана. Тот приказал найти вора. В бесполезных поисках прошли часы. Очевидцы рассказывали, что стража долго не могла найти виновного. Тогда Мехмед велел вспороть животы рабам, которые ухаживали за садом. Вспороли внутренности пятерым, но не нашли никаких следов. И тут султан пригрозил, что вскроет желудки и выпотрошит кишки даже стражникам, если те не найдут доказательств. Испуганная стража принялась за дело, и лишь внутренности четырнадцатого показали, что тот украл и съел дыню, – с придыханием вещал Никитос.
– «Ты правый суд зовешь, но где же он? Что – беззаконье, если смерть