вырваться. Ни единого шанса.
– Ну ты чего разлеглась, Илона? – хмыкает. – Или тут остаться хочешь? Новый тебя быстро в общак определит.
Сглатываю, думая, что, возможно, этот самый общак и был моей вероятностью на сегодня. Если б не Гром, я бы попала в ужасную историю, из которой, возможно, даже и не выбралась живой. Но что он попросит взамен? Я не настолько наивна, чтобы думать, что это он так по доброте душевной. Нет… точно нет.
Я не выкрикиваю дерзких слов, не огрызаюсь, лишь снова тяжело сглатываю и медленно встаю на ноги. Громов тянется к моим волосам, забирается пятернёй во взлохмаченные пряди, треплет, позволяя последним невидимкам выскочить из укладки. Тёмно-русые ни разу не крашенные волосы свободно падают на плечи.
– Вот так лучше.
– Лучше? – переспрашиваю, придерживая порванную футболку. – Кому лучше-то?
– Видок лучше. Сразу видно, что мы трахались, – ухмыляется, затем более серьёзно. – Молчи, если пристанут, говорить буду я. Это понятно?
– Да не тупая.
Теперь тяжко вздыхает Громов.
– Да вот после нашей встречи здесь… есть сомнения, знаешь ли.
Кривлю губы, готова зашипеть от раздражения. Ненавижу, когда меня носом тыкают в мои же ошибки.
Внезапно Громов хватает меня за шею и тянет на себя. Я ойкаю от удивления и неожиданности. И застываю, когда упрямый рот впечатывается в мои губы.
Пищу что-то, пытаюсь вырваться, но язык настойчиво рвётся внутрь. Зубы стиснуты, но разве Громова это остановит.
Губам больно. Поцелуй этот ни черта не нежный. Даже отдалённо ненормальный. Он словно клеймо, словно наказание. И рука на моей шее держит крепко. Чувствую себя в капкане.
Приходится сделать вдох, а со стиснутыми зубами это довольно затруднительно.
Так что, когда приоткрываю их, язык моментально скользит внутрь, опаляя своим жаром и привкусом дыма. Тело реагирует странно на это вторжение. Между ног начинает пульсировать.
Это ведь ничего не значит. Мне должно быть противно.
Но весь факт в том, что мне не противно.
Не тогда, когда Громов целует меня. Хотя поцелуем это можно назвать с большой натяжкой.
Наконец, он отстраняется. Прищуриваясь, изучает моё лицо. Большой палец ложится на мою верхнюю губу, нажимая и размазывая помаду.
– Вот, – тянет Юрка, ухмыляясь, – теперь вообще норм.
– Норм? – мой голос дрожит от возмущения.
Подношу ладонь к горящим губам, вокруг которых потекла алая помада.
– Уверенна, ты можешь лучше, – хрипло бросаю.
– Хочешь узнать на практике? – выгибает Громов бровь.
И между ног опять стреляет. Мне хочется сжать бёдра, ведь между ними сладко тянет от мыслей о практике.
Нет-нет-нет.
– Обойдусь, – произношу твёрдо.
Громов посмеивается, а затем берёт меня за руку и тянет за собой.
– Да пойдём уже. Не бойся. Я рядом. Пока я рядом, можешь не бояться, – дважды уточняет, видя, что у меня ступор.
И мы выходим за дверь.
– Не смотри ни на кого, – даёт совет.
И