отца, моего деда значит, Петром Авраамовичем величали, между прочим. – Шурик выжидательно посмотрел на жену.
– Авраам – старинное русское имя, – не задумываясь ответила Аня. – Скажи толком, кто и за что тебя побил? И Шурик начал рассказывать, что все началось мирно, люди пришли с плакатами, стояли общались. Шумели, кто-то даже стихи читал, то ли свои, то ли классика какого, Шурик не понял. Он внимал духу времени, как он выразился. Потолкались часа два, послушали выступающих ораторов и стали расходиться. Народ потек в сторону «Чернышевской», в районе Таврического сада Шурик услышал женский крик о помощи. Крик раздавался из кустов, он кинулся на голос и увидел, как трое здоровенных парней избивают пожилого мужчину, девушка пытается хоть как-то его защитить, один из них схватил ее за руку и повалил на землю. Шурик вступил в борьбу, но силы были явно не равны. На счастье Шурика, появилась милиция. Парни врассыпную, а его и пострадавших – в отделение. Составили протокол, его записали как свидетеля. Он пришел к Ане, здесь – бабушка.
– Шурка, Шурка, вечно тебе неймется, а если бы у этих хулиганов нож был? – Аня обняла мужа и прижалась головой к его плечу.
– Ты знаешь, Анечка, самое ужасное, что это были не хулиганы. У них на рукаве была свастика, а потом я нашел у себя в кармане вот это. – И Шурик протянул Ане листок бумаги. Черная фашистская свастика и надпись «Память».
– Шурка, – Аня с ужасом смотрела на маленький клочок бумаги, но ей казалось, что перед ней оружие, смертельное оружие, которое убивает, – ты в милиции рассказал?
– Нет. Борис Наумыч и Ирочка просили не говорить об этом.
– Но ведь их убивали, их могли убить?!
– Они подали документы на выезд и боятся любых провокаций. Я их понимаю.
– Ничего ты, Шурка, не понимаешь, – Аня вздохнула. – Пошли спать. Утро вечера мудренее.
Валентина торопилась домой. Нет, она не сомневалась, что Костик справится, но материнское сердце было не на месте. И не зря. В дверях ее встретила свекровь.
– Ну что, нагулялась? – были ее первые слова.
Валя решила не реагировать, держать оборону, насколько хватит сил.
– Вечер добрый, Нина Сергеевна. Костик где?
– Костик? По делам ушел. – При этом Нина Сергеевна сделала загадочное лицо, насколько это было возможно, актриса из нее была плохая.
– Соня? – Валя держалась. В голове проносился вихрь мыслей. Где? С кем? Зачем?
Она думала о муже. Если Костик вызвал маму и она приехала с Васильевского на ночь глядя, для этого нужны очень серьезные основания. Видимо, они были. Валя безоговорочно верила мужу.
Сейчас главное – выдержать натиск Нины Сергеевны.
– Сонечка спит. Все про маму спрашивала. Где мама? Когда придет? Еле заснула, бедняжка. – Нина Сергеевна притворно вздохнула.
– Заснула, и хорошо. А мы, Нина Сергеевна, давайте чаю попьем. Или вы домой?
– Да нет, Валюша, поздно уже. Я и Георгия предупредила, что у вас останусь ночевать. – Она улыбнулась невестке.
Но Валя