господа! Видимо, вековое молчание негативно, дурно на мне сказывается. Давным-давно не возникало у меня такого огромного желания говорить, говорить, говорить…
Простите мне невообразимое волнение, постараюсь унять излишние эмоции и рассказывать по порядку. Началось все это так…
В очередной раз меня занесло на бренную Землю то ли временным потоком, то ли собственным непреодолимым желанием, то ли высшее провидение этого захотело и распорядилось моей скитающейся душой по своему разумению. Не помню. Помню одно – я оказался на Земле, напрочь лишенный какой-либо памяти. Своей и без того скромной памяти о прожитой человеческой жизни. Долго перемещаясь в пустоте, уже смутно начинаешь соображать в хитросплетениях вечности среди сверхскорого, галактического сумасшествия.
Когда выкинувшие меня из темноты молниеносные, кружащиеся вихри стихли, передо мной возник застывший в белой пелене из снежинок тихий, безмятежный город. Снег, тишина, слабо освещенные дома и светящиеся теплым, желтым светом неподвижные окна. Все красноречиво говорило о приготовлениях к скорой встрече Рождества. Рождество… Как давно это было! Ощущение праздника, запах еловой хвои, красные и белые свечи, шуршание конфет в блестящих обертках и ожидание подарков под елкой. Откуда всплыли обрывочные воспоминания в потухшей памяти – я не вспомнил. Но безудержно потянуло вверх, туда, где потрескивающие поленья в камине, рыжий огонь, наполняющий комнату теплом, и семейный уют. Я тяжело, тоскливо вздохнул.
Соглашусь с вами, нехорошо подглядывать, но что остается делать, измотанному временем Призраку, если он уже очень давно лишен привычных, обыкновенных человеческих радостей. Захотелось прижаться щекой к стеклу и хоть немного ощутить волшебство праздника вместе с людьми. Увы, я призрак. И прижаться щекой к холодному, заиндевелому окну, для меня является несбыточным желанием. Таким же несбыточным, как провести пальцем по морозному стеклу или откусить хрупкую, звенящую сосульку. Через стекло я провалюсь, сосулька так же пройдет сквозь меня, да и морозные узоры не заметят моего несуществующего дыхания.
Мой взгляд привлекло высокое окно на верхнем этаже, щедро украшенное электрическими, мерцающими свечами и статуэтками позолоченных херувимов. Под ресницами белых херувимов я попытался рассмотреть нечто знакомое, но как ни старался, не смог вспомнить где ранее встречал этот смиренный, потупленный взгляд и грустную полуулыбку. Даже крылья ангелов действовали на меня успокаивающе, в какой-то момент я почувствовал себя живым и счастливым. Но лишь на короткий миг…
Чтобы вновь не провалиться в бесконечное пространство, закрепился как смог у края карниза и заглянул в комнату. Темно-зеленые шторы скрывали от меня большую часть помещения, но вся обстановка квартиры говорила о тихой семейной жизни. Посреди комнаты стоял длинный, темный, лакированный стол, сервированный на две персоны. Обстановка располагала умиротворенно, достойно встретить