такое очень знакомое! Ах да! Нафталин! Запах нафталина! Мадам! Ну нельзя же так жить! Следом за ней спешит господин в сером пальто, поправляя строгий воротник. Взвился острый запах банковских купюр, бумажных счетов и… пыли! Бумаги, бумаги, бумаги – суть этого господина.
Мне становилось скучно, как вдруг за стеклом в комнате раздались голоса. Я обернулся и увидел вошедших хозяев гостиной. Ими оказались супруги: высокая, стройная блондинка в атласном голубом платье и господин плотного телосложения, который взглядом оголодавшего хищника рассматривал обильно накрытый стол с кушаньями. Молодая женщина быстро жестикулировала руками и что-то говорила, супруг недовольно морщился, но молчал. Передо мной разыгрывалась семейная сцена! Господа, только не это! Так хотелось взглянуть на картину тихой семейной идиллии во время празднования Рождества.
Настроение омрачилось, я спустился с приютившего меня на недолгое время карниза вниз и задумался… Лететь было некуда. Незачем. Пустота и тоска вернулись ко мне с прежней силой. И тут… я ощутил сильнейший аромат лета! В голову ударили старые, милые сердцу запахи: свежескошенной травы, парного молока, речной свежести и вкусной, сочной, сладковатой земляники. Я стремительно метнулся вниз, где этот человек? Хочу увидеть его немедленно! Кто он? Кто среди городского холода несет в себе лето? Улица была пуста. Но нет, в одной из темных подворотен мелькнул хрупкий силуэт. Не раздумывая, я влетел под темную арку. Вот она! Невысокая фигурка со шлейфом из лета, которую ищу. Куда же ты так торопишься? Не угнаться за тобой даже призраку. Повернула налево, еще раз налево, теперь направо. Извилистые, полумрачные закоулки попытались спрятать от меня ее силуэт, но я не сдавался и упорно следовал за ней.
Это она. Женщина, девушка, подросток – не знаю. Но нестерпимо захотелось обогнать незащищенную тонкую фигурку и заглянуть в незнакомое лицо. Кто ты? К чему такая поспешность? Она упорно продолжала двигаться в полумрак ночи, углубляясь не в лучший квартал присыпанного снегом города. Улицы сужались, становились более пустынными, мало-освещенными, заброшенными, словно, загоняя беззащитный силуэт в ловушку из каменных лабиринтов. Мимо прошла хохочущая толпа развеселых молодых людей, крикнула что-то вслед «моей фигурке». «Фигурка» в смятении перебежала на другую сторону неровного тротуара в частых, корявых выбоинах. Нарастающие волнение и беспокойство охватили меня. От разудалой компании тянулся витиеватый, размытый шлейф из дурных запахов, их мысли внушали мне тревогу и опасения. Ничто не располагало к поздним прогулкам в этих унылых, заброшенных Богом и людьми местах.
Наконец-то я залетел вперед и смог внимательно рассмотреть ту, которую преследовал. Ею оказалось совершенно юное создание лет семнадцати, не больше. Бледное, взволнованное лицо, большие перепуганные глаза и следы недавних слез. Наброшенный