да и припустил к метро. На бегу отрок снимал с себя значок и галстук: хватит на сегодня тимуровских подвигов.
Обнаружив бегство свидетеля, нерасторопный фармацевт в бессильной злобе врезал по двери, рассадив тонкую медицинскую длань. Тоскливый вой распугал воробьёв у крыльца столовой:
– Твари! Я вас найду! Всех найду!
За спиной провизора в стеклянной витрине аптеки слитной стеной зеленели фикусы, алоэ, каланхоэ и пальмы. В основном, конечно, настоящие финиковые пальмы.
«Эх, финик, – подумал Ваня. – Вот ты и выпорхнул из родимого гнезда. Ну, среди своих тебе всяко веселее будет. А ты, фармацевт, держись!» С тем Филин отпил газировки.
Но роман с фиником вовсе не был окончен. Через месяц поутру в Ванины двери стучали. Два взопревших городовых стояли по сторонам могучего древа, лежащего подобно мачте погибшего корабля.
– Квартальный Силантьев! – Представились городовые. – Гражданин Филин, вы узнаёте свою пальму?
– Это он! – Поражённо воскликнул из-за угла побледневший провизор, прятавшийся до того в лифтовом холле. Мент, который побольше, неторопливо вынул из планшета целую кипу квитанций, распечаток и фоток, завёрнутую в газету «ЗОЖ». Со всем этим в охапке правоохранитель угрожающе-весело забубнил:
– Тэ-э-экс… Значит, гражданин хороший, вот это счёт за эвакуацию, вот – за складские услуги. Эта бумажка не нужна, за доставку можно заплатить лично мне, с весенней скидкой. Ах, да! – Городовой вынул ещё одну пачку листов. – Вот ещё протокол происшествия, подписать здесь, здесь, и вот тут…
Ментовские заходы бывают разные, некоторые просто-таки поражают своей изощрённостью и коварством, однако самые тупые, корневые предъявы были сформулированы ещё стражниками Северных врат Вавилона, и за много тысяч лет не поменялись ничуть. Кого-то здесь, похоже, держали за лоха ушастого. Ну-ну.
Внимательно слушая, Ваня быстро допил кофе и с аппетитом сжевал вынутый из стакана лимончик. Старая арестантская чуйка подсказывала, что в ближайшее время никто ему кофию ему не предложит, и лимона не подаст.
За Ваниной спиной пошатывалась в ходунках бабушка, и по ней было видно, что старица глуха, слепа, и вообще, вот только дверь сейчас за гостями притворит – и умрёт.
Звякнув ложечкой, Филин поставил подстаканник на стул.
– Да что вы в самом деле, граждане начальники! – Ваня приветно раскинул руки, в который раз уже, словно хотел всех обнять. – Да, было дело. Вот то, что вы показываете – это я на видео, так точно, а вот мой любимый финик. А вот и цыганка подходит, злыдня! Нагадаю, говорит, тебе удачи, а пальме – дорогу дальнюю. Ты пока за пивом сходи, а я пальму-то постерегу. Потом бах – и ни старухи, ни фикуса, а в руках газировка, вон на записи видно. Мистика. НЛП.
А насчёт этого бревна – так оно не моё. Цыганка подменила, у них такое запросто. Вот, у меня в квитанции магазинной русским языком по белому написаны