думает среднестатистический обыватель. Это, конечно, не совсем так. Имущество – конечно, да, но сектам очень нужен контроль над адептом. Полный контроль. И поэтому мой муж поднял бы такой скандал! Он бы и родителям моим позвонил, и брату, и всем, кому только можно. Ужас просто, что бы началось. И вот этот вихрь мыслей пронесся у меня в голове.
Чеглоков, видно было, обиделся:
– Почему вы не хотите их брать?
А я не хотела, чтобы он обиделся. И причину назвать не могу. Нет, вы серьезно? Вот чтобы я ему, глядя прямо в глаза, взяла и сказала то, что я вот тут выше написала? Вот эти два последние абзаца? Да вы издеваетесь? Нет, вот прямо вот так, глядя в глаза, сказать, что влюбилась, а секта его – это идиотизм, а сам он шантажист, а я, получается, полная дура? Ну конечно же, нет. Можно, конечно, буклеты взять, а потом потихоньку выбросить, а я не хочу так. Я хочу по-честному. И все эти мысли мои подпрыгнули и устроили быструю, но жестокую кошачью драку. И в голове моей так зашумело, как, бывает, шумят вентиляторы в допотопном компе.
– Да мне зачем?
А дальше – хуже. Я же вижу, что он раздосадован моим отказом и теперь похож на жалкого продавца сетевого маркетинга из тех, что с несчастным лицом совсем еще недавно ходили по квартирам с огромными сумками какого-то барахла. И все их гонят, и только лохи ведутся.
– Да возьмите, почитаете. Можете отдать кому-нибудь.
И в голосе его вдруг я услышала слабенькие следы жалкого нытья и вдруг отчетливо увидела, как он ныл в детстве от унижения и обиды.
– Да не буду я этого делать.
Он засунул свои буклеты обратно в сумку. Его лицо из жалкого вдруг стало жестким.
– Там, когда трубы будете ставить, обратите внимание…
Фраза про трубы имела свое продолжение, но я не помню совсем ее содержания. Я вижу интонацию, вижу порывистые движения, понимаю: если говорит про трубы, значит, это последний мой разговор с ним. Так он считает. Я ему не нужна. Шум в голове нарастает, мне становится плохо. Я вижу, как он поворачивается и уходит. Это конец. Всё как-то исказилось и размазалось, и сердце бешено стучит. И я не могу стоять. Я двигаюсь за ним, как привязанная, и он это видит, и продолжение информации про трубы он кидает мне как бы на ходу.
Сгущающийся розовый туман вдруг разорвал телефонный звонок. Я быстро глянула: звонил муж. Я тут же отбила. Он зазвонил снова.
Чеглоков остановился, повернулся ко мне и довольно жестко, с раздражением, как будто этим пытался прекратить мое движение за ним, сказал:
– Почему вы не берете трубку? Возьмите трубку, человек же звонит.
Я остановилась. Нажала на кнопку «Принять вызов». Я видела, как быстро двигается и исчезает за стеклянными дверями фигура Чеглокова.
И прежде чем ответить «да», я успела прочитать свою очень быстро промелькнувшую мысль: «Он звонком пытается меня от чего-то спасти». Что, блин, за бред?
Муж спросил:
– Ты где?
– Мне некогда. Я потом