ошеломленно смотрел на телефонную трубку, держа ее в руке, повернув к себе, словно хотел побеседовать с ней. Из трубки доносились короткие гудки. И тут Костя Калинин, красавец-мужчина и мечта многих и многих девушек, спортсмен, студент, комсомолец и прочая и прочая, не знавший ни разу в жизни отказа у представительниц прекрасного пола, просто-напросто сошел с ума.
«Нет, – думал он, все так же глядя на исходящую гудками желтую пластмассовую телефонную трубку, – ну как же это? Я же ей позвонил! Почему она не хочет разговаривать-то? А я еще надеялся ее погулять пригласить! И что же мне теперь делать? Я ж не знаю, как себя вести, если девчонка отшила… Еще ей звонить или как? Или, может, возле подъезда ее ждать, когда она с работы или на работу пойдет? Нет, с работы не надо, ее же, Серёга сказал, на машинах домой привозят на крутых…»
Всю ночь он ворочался и вздыхал. Ему не спалось, он все думал о Кате, о том, какие у нее стройные ножки и грудь… нормального такого размера, есть за что… Под утро ему все-таки приснился сон эротического содержания с Катей в главной роли, и Костя проснулся совершенно разбитым как физически, так и морально. Он на самом деле, совершенно точно не знал, что ему делать в этой ситуации и как себя вести.
«Посоветоваться, что ли, с кем-нибудь? – ошарашенно думал Костя. – Да ну, нафиг… Я, который всегда сам насмешливо давал советы друзьям, как вести себя с телками… И буду признаваться в том, что меня отшила двадцатилетняя маленькая девчонка!»
В понедельник Калинин не нашел в себе душевных сил что-либо предпринимать, все лежал на диване, глядя в потолок и размышляя. Но к вечеру принял все-таки решение: подождать ее утром возле подъезда и сделать вид, что просто проходил мимо, когда она его увидит. Стал прикидывать, во сколько же Катя может пойти на работу. Наверняка она работает не с восьми, а с девяти, а газеты все находятся у черта на куличках – на левом берегу. Это значит, ей нужно дойти до метро, потом доехать до площади Маркса, а там еще добраться на транспорте или пешком до «Совсибири», где вроде бы все редакции и расположены. Здесь, наверно, и часа мало будет. Пожалуй, она выходит из дома в половине восьмого или чуть позже. Решил ждать на всякий случай с семи утра.
Катя вышла из дома ровно в семь тридцать. На ней было легкое летнее платьице – синее в мелкий белый горошек, и туфли-лодочки на тонком каблуке, тоже синие. Через плечо был перекинут ремешок белой кожаной сумочки. Длинные волосы закручены на самой макушке каким-то сложным узлом. Она пошла в сторону улицы Гоголя, завернув за угол своего дома. Костя, до этого момента прятавшийся в кустах и чувствовавший себя совершеннейшим кретином, двинул следом. Он догнал ее возле колонки, которая сохранилась со времен их детства, когда на месте дома, который построили здесь для семей военнослужащих, был еще частный сектор.
– Катя! – окликнул он ее, внутренне содрогнувшись: а что если она сейчас с разгону его пошлет?
Девушка оглянулась:
– Костя? А ты что здесь делаешь? – удивилась она.
– Я бегаю по утрам, Кать, –