сидеть, сцепив пальцы замком на животике. Он взирал на нас как на детей в песочнице: свысока, но с пониманием, что глупые мы, неразумные, мол, нам расти еще и расти.
Охраны в комнате не было, однако все прекрасно понимали, что за дверями с файерами наперевес разгуливает не один десяток бравых ребят, которым их уровень интеллекта вовсе не помешает поджарить нас, как куропаток!
– Вот смотрю я на вас, и просто диву даюсь. – Шеллеш изволил усмехнуться. – Вы вроде бы и умны, и красивы, и связи везде у вас, а не понимаете главного! Ну, усомнятся в Управлении Имперской Внешней Безопасности в новой разработке моих ученых, апробированной в условиях Земли, так что ж? У меня есть козырь поважнее! Вы – Аллана, вот вы и есть тот золотой ключик, которым откроются двери к помилованию. Вот как император может лишиться такого прелестного журналиста?
– Да как вы смеете! – Аллана чуть не задохнулась от возмущения, отчего стала еще более прекрасной.
Вот удивительно, как высвечивает сущность людей и граждан Империи Третьего Союза обычные злость, ярость и даже негодование. Возможно, именно поэтому эмоции не в чести в великом космосе. Империи, так сказать, слезам не верят, а зря.
– Ну, хорошо. – вяло отмахнулся Шеллеш. – Вы уже поняли, что мы вошли в преступный сговор с Муррумом, не смотря на то, что он с каждым днем все больше становится похож на обычного акрога, и именно поэтому ваш бывший телохранитель так ратовал за то, чтобы вас, Аллана, отпустили погостить на Землю, на свидание с вашим безумным Соколовым.
Тут уже покраснел я, но ничего не сказал. Только подумал, что еще не вечер, и что припомню я еще этому зазнайке его скоропалительные выводы о моей сущности!
Аллана нервно фыркнула, всем своим видом выражая презрение к проискам несостоявшегося диктатора. Надо сказать, это у нее неплохо уже получалось, словно она прошла скорый курс чувствований и выражений земных страстей.
– Можно вас, Аллана, просто пристрелить, а купить свободу, скажем, в обмен на Арраха.
Растрепанный гений, покачивающийся в кресле, скорбно вздохнул, выражая этим полную покорность судьбе и согласие с тем, что за его жизнь вполне можно выменять у императора свободу любому преступнику.
– И опять вы все ничего поняли. – Шеллеш выглядел даже слегка расстроенным. Похоже, он затевал с нами какую-то высокоинтеллектуальную игру, а мы не оценили красоты его алгоритмов. – Вот скажи, мне Аррах, что значит набор бессмысленных цифр: 09372113?
Ученый побледнел и застонал:
– Вы все равно не сможете проникнуть внутрь!
– Неужели? – Шеллеш продолжал нас разглядывать из-под полуопущенных ресниц. – Лишившись власти, семьи, побывав в местах лишения свободы, я многое переосмыслил. Перед вами не тот самоуверенный диктатор, каким я был совсем недавно, увы, на вашу беду, я не только поумнел, но стал еще более циничным. Вы, Аррах, предсказуемы и пароли ваши всегда хранятся на самом видном месте. Ну, неужели, вы действительно