совершенно случайно разнесла вдребезги все три камеры слежения.
Что ж, намек понятен. Я заткнулся.
И один только Аррах все это время стоял, молча скрестив на груди руки, не охраняемый никем. Видимо, от него шла волна такого уровня интеллекта, что его просто боялись зашибить ненароком. Да и по всклоченным его волосам, по безумно сверкающим глазам было видно, что он, точно, не мог бы увести машину у местного воротилы или подорвать военный вертолет. А еще мне показалось, что Арраха видят, но словно бы не замечают. Это было немного странно.
А потом на нас всех надели наручники и вывели из подземелий Метро на солнечный свет.
Лица, особо заинтересованные еще раз лично намылить нам шеи, стояли рядком. Помятый мафиози с золотой цепью на волосатой груди и два его амбала в черных очках.
Боже, какие взгляды бросал на нас этот толстый босс, у которого мы из-под носа увели джип, как покраснела его бычья шея, когда он увидел нас в наручниках в сопровождении почетного эскорта спецназовцев. Он ждал нас у выхода, он надеялся плюнуть мне в лицо, но что-то его удержало. То ли двенадцать человек с автоматами, то ли врожденный аристократизм.
Пятнадцать минут тряски в уазике с решетками, – и мы уже в следственном кабинете, вот только встретил нас совершенно незнакомый человек без всяких знаков отличия, явный ФСБешник.
Он был из категории «гнилых ботанов», ну тех субтильных сутулых парнишек в неизменных очках, что вроде бы должны любить книги и бабочек, но, на самом деле, они хотят быть как все, однако не могут, и сами презирают свою псевдо-интеллектуальную внешность. То, что они не те, кем кажутся, всегда выдают глаза, горящие презрением и почему-то вечно сальные патлы волос.
Этот тип, точно, не был ученым, но зато он хорошо разбирался в человеческих низостях. И мне почему-то на мгновение показалось, что он сошел прямо со страниц романов Достоевского. Было в этом ФСБешнике что-то безумное, граничащее с истерикой, но он хорошо прятал этот страх перед жизнью в глубине рыбьих, бесцветных глаз. Такие люди безлики. Они сливаются с толпой, но когда ты стоишь перед одним из этого легиона безумцев, только тогда и чувствуешь, что эти вездесущие «стукачи» не просто правят миром, а медленно и методично стремятся заполонить своими клонами мир, чтобы таким, как я, было тоскливо и неуютно.
Он сидел в кресле и разглядывал мое дело, на котором стоял гриф «Совершенно секретно». Мне даже показалось, что он специально это демонстрирует, мол, шутки кончились.
– Леди журналистка может присесть. – разведчик аккуратно закрыл мое досье и отложил его в сторону, кивая головой Арраху. – Вы, господин, фон Фалькенштейн, извините за временные неудобства, но оказавшись свидетелем или соучастником невольного покушения на убийство, не можете быть депортированы до полного прояснения всех обстоятельств.
«А также причастий, деепричастий и подлежащих! – ехидно подумал я. – А этот Аррах – тот еще фрукт! Он такой же фон, как я де’Соколофф. Но, может быть, оно и к лучшему.