простой и что все слухи о ней могут быть правдой.
Обучение рукоделию продолжалось на протяжении всего пребывания девочек в приюте. В программу обучения входили шитье, вязание, кружевоплетение, вышивка гладью и другими стежками, кройка и, как дополнение, начало рисования и живописи. Это было то, чем мне по настоящему нравилось заниматься. И творчество, и рукоделие давались мне, Любаве и Наде легко. А вот у Веры кружева получались плохо. Иногда она доводила себя до слез. Нам приходилось следить за тем, чтобы учительница ее не побила, и я успевала плести для себя, и для нее.
– Какая же ты рукодельница, Софушка! – хвалила меня Вера. И на душе становилось так тепло.
Так незаметно пролетали наши дни. Мы росли, мечтали, плакали, болели, жили нашей большой детской семьей в этом холодном приюте, ставшим нам домом, и продолжали учиться.
Однажды произошел ужасный момент, когда одна из старших воспитанниц, к которым все мы уже относились, прокралась ночью на кухню и украла хлеб. Ни я, ни мои подруги не знали этого, и в тот момент, когда другие девочки поделились этим хлебом и съели его, мы крепко спали.
На утро в комнату ворвалась разъяренная Зенкович в сопровождении смотрительницы за ночлежным отделением и поварихи Маруси. Глаза Зенкович метали молнии с одной девочки на другую. В результате они обнаружили крошки у кровати девочки, которая не потрудилась даже убрать улики. Всех нас вывели во двор, оставив только ночную рубашку, не дав нам времени надеть платье. Кража продуктов питания считалась высшим преступлением и жестоко и беспощадно наказывалась. Виновную раздели догола и выпороли на глазах у всех. Даже наши дворники стыдливо отворачивали взгляд.
Это было настолько унизительно, что мы все застыли от страха и смотрели, как хлыст рассекает тонкую кожу воспитанницы. Мы навсегда усвоили наш урок, и лучше было страдать от голода, чем снова отчаяться на воровство.
С 1774 г. из воспитанниц готовили оперных и балетных артистов. Некоторые более талантливые счастливицы отправлялись изучать коммерцию в Лондоне, медицину – в Страсбурге и Вене, искусство – в Париже и Риме. Мы наблюдали, как старшенькие, закончив обучение, радостно объявляли, кто куда отправляется и что они хотят получить от жизни в будущем.
Помимо всех этих событий и нашей радости за судьбу этих доселе несчастных девушек, нас обуревали и собственные эмоции. Большим событием в череде обыденной жизни стали торжественные выходы по праздникам в театр, где благотворители «выкупали» губернаторскую ложу, и сироты смотрели спектакль с лучших мест. Мне исполнилось 14 лет, когда нас впервые привели в театр.
Глава 3. Театр
Театр завоевал наши сердца на долгие годы, что касается меня, то мое сердце было поражено вдвойне. В тот вечер шла постановка «Король Лир» – легенда о короле Лейре, который разделил свое королевство между двумя дочерьми и впоследствии был изгнан из страны